Спасибо Вам, Олег Евгеньевич!

P.S. Спасибо за чудесные фотографии!

«Военная песня»

В последнее время мне довольно часто приходилось бывать на Старом Арбате и каждый раз, проходя мимо Центра Павла Слободкина, я думала о том, что, может быть, здесь когда-нибудь состоится и концерт Олега, который по некоторым причинам несколько лет назад так и случился. Зато теперь, на конец апреля, в этом зале назначены сразу две программы. Догадываясь, сколь высока арендная плата, я думала, что билеты, конечно, здесь будут очень дороги. Но нет, к большому удивлению, цены были вполне демократичны. Потом, как мне сказала одна приятельница, здесь тоже очень серьезный контроль при входе, так что этот момент надо будет принять ко вниманию.
Хотя эти дни очень заняты и освобождалась я только после семи, но по такому серьезному поводу, как концерт Олега, работу на пару часов, конечно, пришлось сократить.
Начало Арбата… Центр Павла Слободкина по своей современной архитектуре очень отличается от всех остальных зданий и поэтому смотрится несколько обособленно. У входа уже видишь знакомые лица: с кем-то здороваешься, обмениваешься несколькими фразами или узнаешь последние новости.
При входе два охранника – очень вежливые, доброжелательные и в них сразу чувствуется определенная выправка. Ко всему прочему, они выполняют еще и функции контролеров – тут же, при входе заодно проверяя и билеты. Просторный вестибюль и на гардеробе работают тоже только одни мужчины. Все среднего возраста, подтянутые, в хорошей физической форме. Просто, какой-то Театр Советской армии… Лестница в зеркалах очень красива и сразу создает праздничное торжественное настроение.

На втором этаже вход в партер и буфет. Кстати, он тоже мне очень даже понравился. Несмотря на то, что народу достаточно много, тем не менее, очередей в буфет не наблюдалось. Обслуживали быстро, ассортимент довольно обширен и цены совершенно нормальные. У входа в зал билеты по второму кругу, что удивительно, не проверялись. Никаких строгих тетенек, расхаживающих по залу и дающих тебе ценные указания – даже как-то странно уже без них…

Зал ослепителен по своей красоте и не такой большой, как казалось вначале. Цветовая гамма стен, потолка, кресел подобрана с большим вкусом. В Москве я впервые вижу такой прекрасный и удобный зал. Небольшой плавный подьем делает видным сцену даже из самых последних рядов. Вот только ступеньки немного пугают, поскольку кто-нибудь может забыть об их наличии и просто споткнуться. Кстати, впоследствии мои опасения вскоре и подтвердились…
Сцена средних размеров с черным задником. По обеим сторонам стоят две ширмы, куда, вероятно, будут уходить музыканты. Зал полон и судя по тому количеству цветов, которые я уже вижу, можно сразу понять, в каком городе ты сейчас находишься.
Центр, как мне сказали, славится своей хорошей акустикой, что очень немаловажно.
Под горячие (!) аплодисменты на сцене появляются улыбающиеся музыканты, а следом за ними и Олег. И по его открытой улыбке, по тому, как радостно он оглядывает зал, было видно, как ему приятен такой сердечный, радушный прием столичной публики. Наверное, все-таки, к таким вещам ни один артист не может привыкнуть, ведь это всегда очень дорого.

В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает…

Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…

Начало концерта замечательное: Олег сегодня в очень хорошем расположении и это, как мне кажется, даже видно из самых последних рядов зала. И вот тут-то и произошел этот инцидент, которого я так опасалась: пожилая женщина, так хотевшая первой подарить Олегу свой скромный букетик, почти бегом приближалась к сцене, напрочь забыв о существовании этих ступенек… и упала, очень серьезно ударившись головой о сцену. Сидящие рядом люди бросились ей на помощь, кто-то собирал упавшие цветы, а Олег, встревоженный ее самочувствием, говорил ей какие-то ободряющие слова. Произошла некоторая заминка. Женщину усадили на место, но за нее было тревожно: все-таки, возраст…
Олег на несколько шагов отходит от микрофона и, подойдя поближе к краю сцены, обращается в зал…

В этом году мы далеко не первые, кто начали вспоминать о войне, о победе. В этом году празднование начинается достаточно рано: это заметно и по телепрограмме, это заметно и по какому-то особому настроению, по тем же самым георгиевским ленточкам, которые уже раздают на улицах. В этом, конечно, виновата во многом и наша действительность нынешняя. В суете, вот обычных наших дней, не позволяющей иногда остановиться вниманием всерьез на каких-то событиях, на каких-то датах, может быть, даже на самой памяти.

Но в этом есть и какие-то хорошие черты. Хорошие в том смысле, что, вот даже, пусть по какой-то внешней необходимости, мы растягиваем память об этих днях, которые от нас все дальше и дальше уходят. В этом году 28 числа, сегодня на вторник выпала Радоница . Сегодня день особого воспоминания об ушедших родных людях. Я думаю, что для каждого из нас и живущих сейчас и тех, кто даже еще придет в эту жизнь в нашей стране, все те, кто отдали свои жизни за нашу страну, за нас с вами в 41-45 году – люди родные и вспоминать их будут. Будут, думаю, надеюсь, что очень, очень долго и не только 9 мая. Вот короткое вступление. Дальше… дальше я хотел бы сам отдать слово тем людям, которые написали эти песни - либо непосредственно во время войны, либо сразу после нее. Людям – авторам текстов и музыки, которые прошли через эти годы и потому имеют право свидетельствовать о тех годах.

Главное только, чтобы те, кто говорили потом уже за них, в основном, конечно, почти никого из них не осталось в живых, главное, чтобы те, которые будут говорить этими словами и петь эти песни, так же любили тех, кого не стало в 41 – 45 году, как и те люди, которые тогда выжили и написали эти прекрасные песни.

И пока за туманами видеть мог паренек,
На окошке, на девичьем все горел огонек…

Но знакомую улицу позабыть он не мог:
Где ж ты, девушка милая…

И врага ненавистного крепче бьет паренек
За Советскую Родину, за родной огонек…

С первых же минут концерта зал просто взрывается аплодисментами и в громких криках «браво!» явно преобладают мужские голоса. Олег сегодня как-то особенно радостно отзывается на эти проявления зрительской любви.

Я уходил тогда в поход
В суровые края.
Рукой взмахнула у ворот
Моя любимая…

Чтоб все мечты мои сбылись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая…

В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая…

После каждой песни – цветы… Очень много цветов. И поскольку Олег в этом зале впервые, то администрация Центра пока не совсем представляет, какой по величине стол она должна была поставить на сцену для этого дела. Тот малюсенький столик, который сейчас стоял здесь, вызывал просто улыбку. Его поверхности едва хватит на четыре-пять песен и то, при том умении, какое есть у Олега по части укладки цветов…

Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают…

Темная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная, черная степь пролегла между нами…

Какая это у меня по счету «Военная песня» - восьмая или девятая? Уже и не припомню. Но вот в памяти особенно ярко отложились две: в «Меридиане» и в зале у Финляндского вокзала, когда Олег приехал из Пушкинских Гор, где выступал в насквозь промерзшем зале НКЦ. И сразу, на следующий день концерт в Петербурге. Я помню, как мне впервые очень страшно было туда идти, потому, что после таких вояжей даже здоровый человек вряд ли осилил бы выйти на сцену с такой тяжелой программой, требующей от артиста полной самоотдачи.
Я и до сих пор не могу понять, откуда у Олега, только что перенесшего бронхит и еще полностью не восстановившегося от болезни, взялись такие силы… А ведь перед этим была еще и Рязань. Что он тогда сделал с залом описать невозможно, потому что это было, действительно, за гранью. Я и до сих пор не могу забыть ту «Враги сожгли родную хату». На Олега тогда было страшно смотреть – выдержит ли он сам? Что творилось в зале, я и сейчас без слез вспоминать не могу. Плакали все: молодые, пожилые, даже те, кто войну видел только в кино. Кто-то, закрыв лицо, кто-то вытирал слезы, обильно льющиеся из глаз, а кто-то даже и не пытался этого делать… Нет, этого забыть просто невозможно.

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза…