|
К 200-летию М.Ю.Лермонтова
| |
| Олёна_Митина | Дата: Среда, 15.10.2014, 14:46 | Сообщение # 16 |
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 454
Статус: Offline
| ВСЕХ - С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ ЛЮБИМОГО ПОЭТА!!!
«... через всю жизнь проносим мы в душе образ этого человека – грустного, строгого, нежного, властного, скромного, смелого, благородного, язвительного, мечтательного, насмешливого, застенчивого, наделенного могучими страстями и волей и проницательным беспощадным умом. Поэта гениального и так рано погибшего. Бессмертного и навсегда молодого»(Ираклий Андроников).
"Я не хочу, чтоб свет узнал
Мою таинственную повесть;
Как я любил, за что страдал,
Тому судья лишь бог да совесть!"(М.Ю.Лермонтов).
Сообщение отредактировал Олёна_Митина - Среда, 15.10.2014, 15:02 |
| |
| |
| Наталья_К | Дата: Четверг, 16.10.2014, 22:50 | Сообщение # 17 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 2256
Статус: Offline
| Как это верно - образ Лермонтова действительно живет в душе всю жизнь, однажды в юности пронзив сердце лирикой и открыв, может быть, еще подсознательное, ощущение космичности жизни, позднее пленив мудростью и остротой ума, красотой стиха. И действительно, как заметили в одной передаче на этой неделе, Лермонтова словно не отделяют от нас 200 лет, о нем говорят и спорят почти как о современнике. И может быть, еще через 200 лет он будет так же жить в душах и быть современным.
Всем горячий привет от Татьяны Аввакумовой, она прислала "Духовную страницу" газеты "Приволжская правда", посвященную юбилею поэта.
- В формате PDF
- Картинкой (PNG)
"каждый выбирает для себя тот голос, который скажет вдруг «ему, и никому другому» что-то неотвратимо важное для его личного бытия". (Ким Смирнов)
Сообщение отредактировал Наталья_К - Пятница, 17.10.2014, 22:49 |
| |
| |
| Маргарита | Дата: Понедельник, 20.10.2014, 16:19 | Сообщение # 18 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 2023
Статус: Offline
| Молитва чудная…
200 лет назад родился Михаил Лермонтов
Даниил ФЁДОРОВ
Творчество Михаила Лермонтова – одна из тех духовных скреп, на которых жизнь нашего общества будет держаться всегда, вне зависимости от геополитических и мировоззренческих перемен. После всеобъемлющего гения Пушкина, когда логичной была бы некоторая «тишина талантов», Господь и Провидение послали России гения не менее значимого, гения, давшего всем русским литературным жанрам такое гигантское ускорение, что мы до сих пор испытываем великую инерцию его художественных идей.
До Лермонтова не было в русской поэзии поэта, столь явно поставившего в основу своего стихосложения категорию особенного. Его романтизм – явление сугубо национальное, он построен на отделении от мира того, кто не похож на других, и потому обрести себя может только в жизни образов и духа, которая куда как увлекательнее жизни бренной. В его лирическом мироощущении нет ни капли альбомности, декоративности – только подлинные чувства, чаще всего обрекающие окружающих на непонимание и пробующие человека на прочность и состоятельность. Его философские поэтические опыты поражают простотой и абсолютной точностью высказывания.
Мы пьём из чаши бытия
С закрытыми глазами.
Все эти составляющие стали фундаментом, на котором выросли те русские поэты, чьи стихи целые поколения заучивали наизусть. От наследия Лермонтова невозможно отказаться, если есть счастливое право на это наследство. А если не сложилось, можно всю жизнь заслуживать право считаться лермонтовским последователем.
Проза Лермонтова характерна тем, что ею восхищаешься не по факту, а внутри каждого слова и абзаца. Это тот случай, когда невозможно дать себе отчёт, отчего так интересно и почему хочется перелистывать страницу за страницей. Когда её дочитываешь, жалеешь не только о том, что повествование завершилось, но и о том, что кто-то ещё прикоснётся к этому чуду. Мечтаешь остаться единственным избранным для счастья сопричастности к тексту и к судьбам героев.
Двухсотлетие Лермонтова Россия отмечает как никогда вовремя. За десятилетия ветров мы немного растерялись, увлекаясь иногда пустяками и забывая, кто мы и откуда, где наши корни и куда нам расти.
Лермонтов – это один из главных наших корней. Из него мы растём к небу. Всё выше и выше. Его судьба и его творчество уже двести лет показывают нам, что человеческая жизнь, человеческое предназначение – это очень серьё
"Литературная газета" № 40 (6482) (15-10-2014)
http://lgz.ru/article/-40-6482-15-10-2014/molitva-chudnaya/
Dum_spiro,_spero!_(лат.)
Пока_ дышу,_надеюсь!
|
| |
| |
| Маргарита | Дата: Понедельник, 20.10.2014, 16:30 | Сообщение # 19 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 2023
Статус: Offline
| Духовная миссия
Я предузнал мой жребий, мой конец
И грусти ранняя на мне печать…
М.Ю. Лермонтов
«Жребий мой – Иисус»
Гербовый девиз рода Лермонтовых
Лермонтов – «явление русской мистической действительности», полагал Александр Блок. Если так – никакие сенсационные открытия «лермонтоведения» не могут лишить личность поэта ореола загадочности. «Остаётся «провидеть» Лермонтова» – как и предлагал более ста лет назад Блок. «Но ещё лик его тёмен, отдалён и жуток. Хочется бесконечного беспристрастия, пусть умных и тонких, но бесплотных догадок, чтобы не «потревожить милый прах».
По верному наблюдению Даниила Андреева, Лермонтов вошёл в историю русской словесности как поэт с незавершённой миссией вестничества. «Вестник – это тот, кто, будучи вдохновляем даймоном, даёт людям почувствовать сквозь образы искусства… высшую правду и свет, льющиеся из миров иных» (Д. Андреев). Без живой связи с «мирами иными» художественное творчество вырождается в бессмысленное, натуралистическое удвоение нашего убогого «серединного мира», который сам по себе, вне контекста божественно-космической жизни, есть, по выражению семнадцатилетнего Лермонтова, не более чем «ком грязи». Поэтому он и не очень-то дорожил земным бытием-в-мире, ещё менее – своим положением в нём, сознавая себя «гонимым миром странником», существом «не от мира сего». Упомянутый даймон сопутствовал ему на протяжении всей его недолгой жизни. Поэт настолько сжился с этим вдохновлявшим его духовным началом, что порой отождествлял с ним своё сокровенное «Я», свою неведомую ни близким, ни друзьям титаническую сущность борца, решившегося на противостояние «воле рока», на противоборство с безжалостным фатумом. Об этом главное произведение Лермонтова – «Демон», над которым он работал не менее двенадцати лет, т.е. почти всю свою творческую жизнь. Из современников к разгадке его одарённости ближе других подошёл В.Г. Белинский, писавший В.П. Боткину после встречи с арестованным поэтом (за дуэль с «салонным Хлестаковым» Барантом): «Глубокий и могучий дух! Как он верно смотрит на искусство, какой глубокий и чисто непосредственный вкус изящного!.. Каждое его слово – он сам, вся его натура, во всей глубине и целостности своей. Я с ним робок, – меня давят такие целостные и полные натуры, я перед ними благоговею и смиряюсь в сознании своего ничтожества». И двумя годами позднее – уже после гибели поэта – о нём же: «Львиная натура! Страшный и могучий дух!.. «Демон» сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нём для меня – миры истин, чувств, красот».
Кажется, всё сказанное поэтом прочитано, перечитано и истолковано со всех возможных точек зрения и возобновлять разговор о его творениях, не повторяя давно известное, невозможно. А что если недосказанное в его поэзии важнее сказанного? Какую весть он нёс своему поколению и потомкам? Что предвещал? О чём пророчествовал? Остаётся ли его творчество и для нас – после полуторавековых литературоведческих изысканий – столь же волнующим и слепящим, каким оно было для Виссариона Белинского? Или теперь –
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рождённое слово…
Рискнём предположить, что то, о чём вещал поэт в своих произведениях, было не таким уж безрадостным, каким казалось многим его почитателям и критикам. То была, конечно же, не весть о «манящей пустоте жизни», не мысль о ничтожестве и бесцельности человеческого существования, не выражение «сумерек души», довольствовавшейся полусветом «меж радостью и горем». Перечисленные мотивы образуют прелюдию к лейтмотиву всего лермонтовского творчества, пронизанного ностальгией припоминания могучего мыслящего духа об утраченном им месте в космической иерархии, о своих первоначальных впечатленьях и былых реинкарнациях, масках. Дав повод к поверхностным идентификациям своими юношескими переводами Байрона, Лермонтов вместе с тем уверял:
Нет, я не Байрон, я другой,
Ещё неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Почти все творения поэта – эскизы к его автопортрету, выражения попыток познать в себе своего другого – демона, ангела, херувима или какого-то иного, отверженного миром духа, обнаружить в сердцевине своего человеческого естества, томящегося «теперь, здесь, в этой скучной крепости» (каковой ему представлялась николаевская империя, а возможно, и цивилизация в целом) – нечеловечески-большое и мощное «СВЕРХ-Я», уже когда-то заявившее о себе в «тусклом, бездушном пространстве» мировой истории в облике одного из соратников увековеченного Шекспиром Малькольма – принца Комберлендского, сына убитого Макбетом шотландского короля Дункана или в виде легендарного поэта-провидца Томаса Лермонта (Рифмача), воспетого В. Скоттом.
Никакая «психология развития» личности не объяснит нам феномен чрезвычайно раннего духовного пробуждения поэта в «неловком и неуклюжем» мальчике. Конечно же, не обошлось без влияний: со стороны отца, бабушки Е.А. Арсеньевой, «мамушки» – набожной немки Христины Осиповны Ремер, домашнего воспитателя мсье Капе – бывшего офицера наполеоновской гвардии, университетского профессора-шеллингианца М.Г. Павлова и, может быть, московских славянофилов. Но внешние воздействия бессильны в области Духа. В чём-то определяя психический склад человека, его эмпирический характер и отчасти – содержание его сознания, они никогда не бывают порождающими причинами гениальности. Гений рода, оставаясь всегда вещью-в-себе, всё же рано или поздно проявляется в индивиде, восприимчивом к его зовам, заявляет о себе с неожиданностью чуда – как существо необычное (= «странный человек», по терминологии Лермонтова), сверхчеловек (используем термин Гёте), обладающий не выводимым ни из какого опыта сверхсознанием, не заимствованной ниоткуда со стороны метафизикой, неким абсолютным знанием. Последнее достаётся ему в одно мгновенье нахлынувшей благодати всё целиком и сразу, лишая на какое-то время дара речи или поражая косноязычием. И лишь понемногу приходя в себя от соприкосновения с Трансцендентным, поэт начинает «подбирать слова» для выражения незабываемой, преобразившей его Истины. Так дар духовный проявился уже в первых стихотворениях, заметках и письмах «косолапого и умного мальчика» (Е.А. Сушкова), призванного гением рода Лермонтовых стать Петром – краеугольным камнем русского самосознания, но оказавшегося по прихоти своенравной бабки Михаилом – воином, обречённым на раннюю гибель в борьбе с властвующей в мире «по воле рока» бездарностью.
Рано потеряв мать (в два с половиной года), Лермонтов обрёл утешение в неортодоксальной форме глубинной религиозности, в культе апокалиптической «девы невинной» – Богородицы (Вечной Матери). Благосклонные к нему женщины, которые не соответствовали архетипу голубоглазой мадонны, становились объектами испепеляющей иронии и презрения. У окружавших его обывателей складывалось представление: «Собранье зол его стихия…» 8 июля 1830 г. Лермонтов вспоминает о своей первой любви к белокурой, голубоглазой девочке лет девяти, которую всего лишь несколько раз видел на водах Кавказских (в июне 1825 г. в Пятигорске), не обмолвившись с ней и словом: «Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? …Я тогда ни об чём ещё не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя и ребяческая: это была истинная любовь… Горы Кавказские для меня священны… И так рано! в 10 лет! О! эта загадка, этот потерянный рай до могилы будут терзать мой ум!» Пятнадцатилетний автор записки не оговорился, ведя речь о терзаниях ума, а не души или сердца (как было принято у романтиков), и тем более – не о «волненье крови молодом». Смысл раннего опыта мгновенного просветления – в интеллектуальном созерцании Божества в Его женственной ипостаси, в постижении «сил Мировой Женственности» – атрибутов богорожденной монады. Именно к этому эзотерическому опыту отсылают слова Иоанна Богослова о «первой любви» (Откр. 2, 4), которая, согласно формуле апостола Павла, никогда не перестаёт, даже если пророчества прекратятся (1 Коринф. 13, 8). «Синие горы Кавказа» (любимый цвет Лермонтова – цвет Богородицы) стали для него местом инициации. Его посвящение в тайну земного бытия, разгадка которой предполагает добровольное прохождение через страдания и смерть, состоялось там, где зарождалась «культура древнейших мистерий», где, по словам Андрея Белого, «крест Прометея был освещён… другим крестом: крестом Голгофы». Таким образом, тема богоборчества (бунта против Бога Отца) сплелась в детском сознании будущего поэта-вестника с идеей благоговейного служения Богоматери – правда, не в храме и не на горе сей, а в Духе и истине, как и учил Иисус Христос. «Жребий мой – Иисус», – написано на гербе рода Лермонтовых. Видимо, не вполне осознанно следуя этому предопределению, двадцатидвухлетний поэт утверждал:
Земле я отдал дань земную
Любви, надежд, добра и зла;
Начать готов я жизнь другую,
Молчу и жду: пора пришла…
Будучи последним и совершенным воплощением гения в своём роде (роде русских Лермонтовых, а не Столыпиных, как хотелось бы его бабке, и не Арсеньевых), поэт невольно осуществлял унаследованную им от предков императивную установку. Заметим, между прочим, что известное лермонтовское искание смерти (в том же самом, сакральном для него жизненном пространстве – на Кавказе) было не столько проявлением мальчишески-гусарской удали, бросившейся в глаза Белинскому («Эта русская разудалая голова так и рвётся на нож»), сколько знаком мистически мотивированного выбора и выражением связанного с этим выбором сознания обречённости. А его поражавшее профанов бесстрашие перед смертью свидетельствовало не о патологической захваченности «инстинктом смерти» (как в случае с дедом Михаилом Арсеньевым), не о врождённом «стремлении к разрушению» или о якобы присущей ему воле к гибели, а скорее, о влечении к познанию Трансцендентного, По-ту-стороннего, той самой Сверхжизни, которая приоткрылась ему в мгновение захватившей его любви к женскому лику Абсолюта – Богородице, «Тёплой заступнице мира холодного» («Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…»). Лермонтов знал о своей обречённости на раннюю смерть, сам выбрал место своей гибели (Пятигорск). Не обошлось тогда, как и следовало ожидать, без новоявленного Иуды, который, если верить «знатокам» вопроса, совершенно случайно оказался в роли палача. Знал Лермонтов и о своём бессмертии, более того – тяготился этим знанием: ведь бессмертие само по себе сопряжено с непреодолимым одиночеством, томлением и тоской («Но чувствую: покоя нет; И там, и там его не будет…»).
Весь «демонизм» лермонтовского мифопоэтического мышления можно объяснить срывом, ниспадением его поражающего суровой мощью интеллекта с высоты первоначального созерцания Абсолюта в наш «промежуточный мир», где правит, судит и карает посредственность, не ведающая о мирах иных. В одном из ранних стихотворений поэт прямо называет свою память о первой любви «демоном-властелином»:
У ног других не забывал
Я взор твоих очей;
Любя других, я лишь страдал
Любовью прежних дней;
Так память, демон-властелин,
Всё будит старину,
И я твержу один, один:
Люблю, люблю одну!
Демон Лермонтова – не обольститель невинных красоток, не мелкий пакостник и интриган, смотрящий на женщину как на «орудие своих удовольствий» и презирающий её за почти животную готовность быть таковым, а лишившийся былой чистоты херувим, «познанья жадный» ум, низвергнутый с сияющей вершины мысли и упустивший из виду предмет своего априорного созерцания, не желающий смириться с безрадостным, сумеречным бытием в модусе падения, стремящийся обрести «потерянный рай» в низинах мирской жизни – хотя бы в форме припоминания. Утраченный предмет первоначального созерцания – «Пречистой девы лик священный», отсветы которого мерещились Лермонтову и в голубоглазой Жене севера («Покрыта таинств лёгкой сеткой…»), и в цветущей под солнцем юга княжне Тамаре («Подруге первой»). Уже в одной из ранних записей Лермонтова о сюжете «Демона» (1830) был задан тот библейский контекст, в котором поэт создавал свою собственную книгу жизни – так «зацепившую» Белинского поэму «Демон». В том же контексте следует рассматривать и его посещение в 1830 году Ново-Иерусалимского монастыря – этой Голгофы патриарха Никона, паломничество к русскому Святому Иордану (реке Истре), Гефсиманскому саду (берёзовой роще у стен монастыря) и заросшему высокой полынью белому скиту – месту обитания покинувшего патриарший престол Никона. Возможно, именно в тот знойный летний день в Воскресенске – у стен патриаршей обители – Лермонтов прочувствовал апокалиптическое измерение русской истории, проникшись странной любовью к России – этой жене, облечённой в солнце, земному воплощению вечно женственной ипостаси Бога. Не тогда ли он узрел «как бы сквозь тусклое стекло» и перспективу обещанного Иисусом духовного блаженства? Если так – становится понятным неожиданный переход в стихотворении «Я видел тень блаженства…» (1831) от слов о любви к женщине к мысли о родине:
Печалью вдохновенный, я пою
О ней одной – и всё, что чуждо ей,
То чуждо мне; я родину люблю…
Вот почему мы говорим о Лермонтове как о великом «человекодухе» (Даниил Андреев), «трагическом духовидце» (И.А. Ильин), предтече нашего самородного софийного идеализма, который устами русских мальчиков нёс сквозь столетия действительно радостную весть о возможности обретения благодати и земли обетованной – не в Европе (как представлялось П.Я. Чаадаеву и другим западникам), не где-то там, за той линией, «где небо с землёй встречается» (Ф.М. Достоевский), а здесь, в России – всё ещё кажущейся незрячим «скучной крепостью», «тюрьмой», «бездонной пучиной, где тонут лучшие пловцы» и т.п. Волнующие звуки лермонтовского благовеста с новой силой зазвучали в поэзии Александра Блока («Ты и во сне необычайна…», «Опять, как в годы золотые…») и Андрея Белого («Россия – Ты?.. Смеюсь и умираю…»). А недосказанная поэтом-космистом – всё «ещё неведомым избранником» – весть о приблизившемся Царствии Небесном стала «твёрдым и ясным знанием» о России как светоносной, духовно-исторической реальности, вне которой жизнь для русского человека невыносимо абсурдна.
Водолагин Александр
Портрет Лермонтова работы Владимира Сорокина
"Литературная газета" № 40 (6482) (15-10-2014)
http://lgz.ru/article/-40-6482-15-10-2014/dukhovnaya-missiya/
Dum_spiro,_spero!_(лат.)
Пока_ дышу,_надеюсь!
Сообщение отредактировал Маргарита - Понедельник, 20.10.2014, 17:18 |
| |
| |
| Маргарита | Дата: Понедельник, 20.10.2014, 17:04 | Сообщение # 20 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 2023
Статус: Offline
| Поэт знал дату своего ухода?
О последнем прозаическом произведении классика
Последнее прозаическое произведение Михаила Лермонтова – повесть «Штосс» – во многом имеет автобиографический характер, реальность лишь слегка прикрыта флёром вымысла. Эту мистическую повесть он начал писать в начале 1841 года, приехав с Кавказа в последний свой отпуск в Петербург; успел закончить только первые три главы и читал их на вечере у Карамзиных в апреле 1841 года (об этом пишет в своих воспоминаниях Евдокия Ростопчина, не уточняя дату).
Несмотря на явную автобиографичность, эту повесть не всегда включают даже в достаточно объёмные издания произведений Лермонтова. При этом почти неизменно включают восточную сказку «Ашик-Кериб», которую Лермонтов не сочинил, а всего-навсего записал со слов знатока кавказского фольклора.
Автобиографичность «Штосса», как ни странно, литературоведы не замечают – пишут лишь о сходстве внешности фрейлины Минской и фрейлины Россетти (после замужества и «подправки» своей итальянской фамилии на французский лад она стала Смирновой-Россет). Между тем современники если и не могли разгадать за мистическим сюжетом реальные события, то наверняка отмечали схожесть и внешнего облика, и жизненного пути главного героя повести и её автора.
Главный герой – художник, то есть Лермонтов не сделал его писателем, но при этом и не погрешил против реальности: как талантливый художник Михаил Юрьевич был хорошо известен широкому кругу знакомых, друзей, родственников. Его герой надолго покидал Петербург – и тоже близко к реальности: уезжал он из холодного, чопорного Петербурга хоть и не на Кавказ, но всё же на юг, в Италию – страну роскошной природы и «естественных», не скованных чиновничьими мундирами и нормами людей. Наконец, главное: внешний облик героя и его психологический портрет очень близки самому автору.
Думается, читая повесть друзьям, Лермонтов рассчитывал на узнавание, заодно показывая, что отнюдь не чванится ни своей разносторонней одарённостью, ни победами над дамскими сердцами. Приведу два фрагмента из второй главы «Штосса»:
«Через этот мост шёл человек среднего роста, ни худой, ни толстый, не стройный, но с широкими плечами, в пальто, и вообще одетый со вкусом…»;
«С некоторого времени его преследовала постоянная идея, мучительная и несносная, тем более что от неё страдало его самолюбие: он был далеко не красавец, это правда, однако в нём ничего не было отвратительного, и люди, знавшие его ум, талант и добродушие, находили даже выражение лица его довольно приятным…»
Описание внешности героя, художника Лугина, как и восприятие самого себя, у Лермонтова не только не приукрашенное, а напротив, максимально критичное. Многие современники отзывались о его внешнем облике с восхищением, особенно часто вспоминали о красоте и выразительности его глаз (но именно об этом, несомненно прекрасном в его облике, – в «Штоссе» ни слова). Вот пример из воспоминаний офицера-артиллериста А. Чарыкова, встречавшегося с Лермонтовым на Кавказе: «…когда мы взглянули друг на друга, то взгляд этот и глаза его так поразили меня и произвели такое чарующее впечатление, что я уже не отставал от него, желая непременно узнать, кто он такой».
А вот несколько строк из воспоминаний другого офицера, Константина Мамацева (Мамацашвили, грузина на русской службе):«Я хорошо помню Лермонтова... Он был среднего роста, со смуглым или загорелым лицом и большими карими глазами». И далее – впечатление в момент опасности, когда Лермонтов «точно из земли вырос со своею командой. И как он был хорош в красной шёлковой рубашке с косым расстёгнутым воротом; рука сжимала рукоять кинжала».
Замечу кстати, что подавляющее большинство воспоминаний сокурсников и военных сослуживцев проникнуты симпатией к Лермонтову. Негативные слухи и откровенная неприязнь исходят от придворных и чиновников, близких к Николаю I, что нетрудно объяснить: они всячески старались угодить патрону, который невзлюбил Лермонтова по ряду причин (одна из них – отрицательное отношение к главному герою романа «Герой нашего времени»: где патриотизм? где «жизнь за царя»? и т.п.).
Приведу и словесный портрет фрейлины Минской в «Штоссе»:
«В ту самую минуту как новоприезжая певица подходила к роялю и развёртывала ноты... одна молодая женщина зевнула, встала и вышла в соседнюю комнату, на это время опустевшую. На ней было чёрное платье, кажется по случаю придворного траура. На плече, пришпиленный к голубому банту, сверкал бриллиантовый вензель [инициалы императрицы, знак отличия её фрейлины]; она была среднего роста, стройна, медленна и ленива в своих движениях; чёрные, длинные, чудесные волосы оттеняли её ещё молодое, правильное, но бледное лицо, и на этом лице сияла печать мысли».
Прототип фрейлины Минской, Александрина Россетти славилась не только красотой, но и острым умом, широкой начитанностью, смелостью и оригинальностью суждений. И, конечно, Лермонтов не мог не увлечься ею, когда встретил её осенью 1838 года в доме Карамзиных. В первой главе «Штосса» он говорит о взаимоотношениях художника и красавицы-фрейлины: «Он бывал часто у Минской: её красота, редкий ум, оригинальный взгляд на вещи должны были произвести впечатление на человека с умом и воображением». Затем – привычное для них обоих и в реальной жизни изображение равнодушия друг к другу в обществе, а далее Минская становится мистической красавицей, сопровождающей зловещего старика, – и речь уже идёт об идеале женщины глазами романтика…
Остановимся на мистическом сюжете «Штосса». В альбоме Лермонтова с записями 1840–1841 годов сохранился лаконичный набросок: «Сюжет: У дамы: лица жёлтые. Адрес. Дом: старик с дочерью предлагает ему метать. Дочь в отчаянии, когда старик выигрывает. Шулер: старик проиграл дочь, чтобы… Доктор: окошко…». После отъезда из Петербурга – 26 апреля (14-го по ст. ст.) – Лермонтов занёс в записную книжку несколько фраз для будущих глав, закончив эту запись словами: «Банк. Скоропостижная».
Поясню: «лица жёлтые» видит герой, художник Лугин: он болен, и это один из симптомов болезни. Судя по этой записи, Лугину в конце концов удаётся освободить дочь старика, но жизнь его, Лугина, всё-таки оканчивается трагически: тяжёлая болезнь и, видимо, позднейшие проигрыши старику доводят его до самоубийства.
Первое знакомство со «Штоссом» (в ранней юности) оставило меня в недоумении: что же это получается? – что погубила героя мистическая красавица, несмотря на всё её очарование и преданность герою? Красавица показалась мне фигурой зловещей – хоть и невольной, но всё же сообщницей мистического старика. С годами первое впечатление сгладилось, я стала воспринимать эту барышню как жертву и сочувствовать ей почти так же, как герою: ведь оба они оказались во власти злого деспота (как Лермонтов и Смирнова-Россет – во власти всесильного самодержца).
Тайный смысл повести прояснился для меня после того, как я прочитала огромный фолиант (около 800 страниц): «А.О. Смирнова-Россет. Дневник. Воспоминания» (М., «Наука», 1989; серия «Литературные памятники»). На основании записок Александры Осиповны я сделала неожиданное открытие: красавица-фрейлина Александрина Россетти была для Лермонтова отнюдь не только светской знакомой – их связывала горячая, ревнивая взаимная любовь. Между тем литературоведы упоминают о Смирновой-Россет благодаря её дружеским связям со многими современниками Лермонтова, но не с ним самим. В чём тут дело?.. Да ведь разгадка-то проще простого: оба они, Лермонтов и Смирнова-Россет, тщательно скрывали свой роман; вспомним фразу из лермонтовского «Валерика»: «Добро б ещё морочить свет». Лермонтов «морочил свет», охраняя репутацию замужней дамы.
Я считаю три написанные Лермонтовым главы очень важными для его биографии, ибо, по существу, это зашифрованный рассказ о последних годах петербургской жизни поэта и о последней, роковой его любви.
Напомню читателю точные даты рождения и гибели Лермонтова:
родился 14 октября (2-го по старому стилю) 1814 года (именно 14 октября, а не 15-го, как чаще всего указывается в наше время);
убит 27 июля (15-го по старому стилю) 1841 года.
Дата рождения имелась в «Книге родившихся, бракосочетавшихся и умерших» церкви Трёх Святителей, что у Красных Ворот, и точная копия страницы с этой записью была не раз опубликована, в частности в моей книге «Александра и Михаил. Последняя любовь Лермонтова» (М., Профиздат, 2005 и 2008). Правильно указана дата рождения на памятнике Лермонтову, установленном в 1916 году возле Николаевского кавалерийского училища – бывшей лермонтовской Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (школа, естественно, располагала документами).
Ввёл всех в заблуждение биограф Лермонтова П.А. Висковатов, сообщив, что родился Лермонтов «в ночь со 2-го на 3-е».
Кстати о доме, в котором поэт родился. Об особенностях этого дома мы узнали благодаря рассказам историков Москвы о сталинских высотках. Дело в том, что высотные дома строились по распоряжению Сталина точно на тех местах, которые в древности были святилищами и считаются «местами силы». Высотные здания должны были охранять столицу даже и мистически (в наше время известно, что в первой половине ХХ века мистикой всерьёз интересовались руководители ряда государств). Выстроено семь таких высоток, и одна из них – на месте дома вблизи Красных Ворот, в котором родился Лермонтов. Возможно, местом рождения хотя бы частично объясняется сосредоточение в одном человеке стольких способностей. Убедительный и яркий их перечень – у Даниила Андреева в «Розе Мира»; отмечу здесь и «от себя»: плюс к литературной одарённости – философский склад ума, поднимающий любое его произведение над уровнем быта; неординарные способности художника, математика да и музыкальная одарённость: играл на скрипке, фортепьяно, гитаре; обладая красивым баритоном, исполнял даже оперные партии; свободно владел несколькими европейскими языками.
Напомнила я читателю об основных датах жизни поэта в связи с поразившим меня совпадением номера мистической квартиры в «Штоссе» с датой его гибели. Приведу две фразы об этой квартире из первой и второй глав повести: «Вот уж несколько дней, как я слышу голос: кто-то мне твердит на ухо с утра до вечера – и как вы думаете, что? – адрес: – вот и теперь слышу: «в Столярном переулке, у Кокушкина моста, дом титулярного советника Штосса, квартира нумер 27»; « – Скажи, пожалуйста, – сказал Лугин после некоторого молчания, сунув дворнику целковый, – кто живёт в 27-м нумере?»
Почему Лермонтов взял для номера вымышленной квартиры именно это число? Не мог же он знать, что погибнет именно 27-го (да ещё и на 27-м году жизни)!.. Может быть, голос, твердящий о «нумере 27», был для Лермонтова реальностью? То есть он сам слышал этот голос, хотя и не страдал, в отличие от своего героя, никаким психическим расстройством?..
Связь между номером мистической квартиры и датой гибели поэта кажется ещё более невообразимо-пугающей из-за присутствия в этом адресе «Кокушкина моста» – почти «Кукушкина»: ведь кукушка, по всем известному поверью, предсказывает срок жизни. Вспомним и о том, что мост в русских сказках, легендах (да и не только русских) ассоциируется с переходом в иной мир…
Число «27» можно прочитать и как «две семёрки»: 2 х 7 = 14 (так проверяют мистическое значение дат астрологи). И тогда снова берёт оторопь: родился поэт 14 октября 1814 года; при этом число «14» обнаруживается в его датах и ещё дважды: 1814 – это: 1 + 8 + 1 + 4 = 14; погиб в 1841 году – это: 1 + 8 + 4 + 1 = 14. Что за магия чисел, на которую невозможно не обратить внимание, даже и не будучи «нумерологом-астрологом»!..
Думаю, за этими странными совпадениями скрывается основное, мистически постоянное для Лермонтова число, являющееся как земным, так и небесным, – 7: семь дней в неделе, семь цветов радуги, семь нот в музыкальной гамме, «семь небес» по древним мистическим учениям (что по сию пору сохраняется в поговорке «…на седьмом небе», т.е. наверху блаженства). «Дважды семь» – год рождения Лермонтова, а «два и семь» – дата его гибели (и номер мистической квартиры в повести). Добавлю, что погиб он в седьмом месяце года – в июле.
Уже проделав все эти вычисления, я вдруг с удивлением обнаружила в одной из книг философов-мистиков такое утверждение: «Каждая семёрка в действительности является четырнадцатью, так как каждое из семи имеет два аспекта [земной и небесный]. Таким образом, четырнадцать, в свою очередь, означает взаимосвязь двух планов [земного и небесного]». Вот так! Что называется, без комментариев…
Но как ни расшифровывай такие совпадения чисел, понять это невозможно! Неужели гибель Лермонтова в совершенно определённый срок была заранее предопределена?.. Для Даниила Андреева (см. «Розу Мира») убийство поэта означало победу Сатаны. Мне кажется, тут другое: если гибель Лермонтова в столь ранний срок и в самом деле была предопределена, то дело не в Сатане, а наоборот, в том, что Светлые Силы решили: хватит ему мучиться на Земле, пора вернуться домой, на Небеса. Сам Лермонтов ещё в 1831 году, то есть в 16–17 лет, писал: «Пора уснуть последним сном, / Довольно в мире пожил я…»; и в 1837 году возвращался к той же мысли: «Но я без страха жду довременный конец. / Давно пора мне мир увидеть новый…»
Отнюдь не пустые фразы в «Штоссе» и о людях, которым так и не удалось поселиться в мистическом доме: получается, что всех, кто хотел оказаться рядом со зловещим стариком, неминуемо ждала беда. Если искать истинного – хотя и косвенного, прямых распоряжений на этот счёт не дававшего, – заказчика убийства поэта, то мы неминуемо придём к прототипу зловещего старика в «Штоссе» – Николаю I (хоть и «немодно» ныне говорить об этом).
Сам Лермонтов верил в мистику чисел, о чём вспоминал уже упоминавшийся мною офицер-артиллерист А. Чарыков. Он опубликовал в журнале свой рассказ о встрече с Лермонтовым в 1840 году в Ставрополе, где располагался штаб его (Чарыкова) бригады:
«В один прекрасный день мы, артиллеристы, узнали, что у барона [Вревского] на вечере будет Лермонтов, и, конечно, не могли пропустить случая его видеть. Добрейший хозяин, по обыкновению, очень радушно нас встретил и перезнакомил со своим дорогим гостем. Публики, как мне помнится, было очень много, и когда солидные посетители уселись за карточными столами, молодёжь окружила Лермонтова. Он, казалось, был в самом весёлом расположении духа и очаровал нас своею любезностью...
Михаил Юрьевич роздал нам по клочку бумаги и предложил написать по порядку все буквы и обозначить их цифрами; потом из этих цифр по соответствующим буквам составить какой-либо вопрос; приняв от нас эти вопросы, он уходил в особую комнату и, спустя некоторое время, выносил каждому ответ; и все ответы до того были удачны, что приводили нас в изумление. Любопытство наше и желание разгадать его секрет было сильно возбуждено и, должно быть, по этому поводу он изложил нам целую теорию в довольно длинной речи, из которой, к сожалению, в моей памяти остались только вступительные слова, а именно, что между буквами и цифрами есть какая-то таинственная связь; потом упоминал что-то о высшей математике. Вообще же речь его имела характер мистический; говорил он очень увлекательно, серьёзно; но подмечено было, что серьёзность его речи как-то плохо гармонировала с коварною улыбкой, сверкавшей на его губах и в глазах».
Лермонтов не только верил в мистику чисел, но и был фаталистом, то есть признавал определяющую роль Провидения в жизни человека. Косвенные подтверждения тому – повесть «Фаталист» в «Герое нашего времени» и поведение самого Лермонтова во время сражений да и просто на местности (за пределами крепости), простреливаемой со всех сторон. Он как будто специально подставлял себя под пули, уверенный, что не погибнет до тех пор, пока не наступит суждённый ему Свыше срок.
Все мои пояснения к повести «Штосс» написаны с одной главной целью: друзья, давайте читать самих классиков, а не многочисленные и многообразные рассуждения о них! Тем более в наше время, когда в статьях и книгах о знаменитых людях под видом объективных сведений могут быть опубликованы любые домыслы, нередко просто ради сенсации, ради привлечения внимания не к тому, о ком пишут, а к «себе любимому». Ещё более горько то, что домыслы эти чаще всего носят негативный характер. Не избежал этой участи и Лермонтов. Между тем вся правда о нём содержится в его произведениях – под лёгким флёром вымысла.
Лидия БЕЛОВА
"Литературная газета" № 40 (6482) (15-10-2014)
http://lgz.ru/article....-ukhoda
Dum_spiro,_spero!_(лат.)
Пока_ дышу,_надеюсь!
|
| |
| |
| Маргарита | Дата: Воскресенье, 26.10.2014, 18:28 | Сообщение # 21 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 2023
Статус: Offline
| Год Лермонтова
Фото: РИА "Новости"
Президент России Владимир Путин посетил Государственный Лермонтовский музей-заповедник «Тарханы», где осмотрел усадебный комплекс и возложил цветы к могиле М.Ю. Лермонтова, расположенной в фамильной часовне-усыпальнице. Кроме того, Владимир Путин побывал в музейно-просветительском центре, ознакомившись с экспозицией «Этапы короткого пути», посвящённой жизни и творчеству М.Ю. Лермонтова
"Литературная газета № 41" (6483) (22-10-2014)
http://lgz.ru/article/-41-6483-22-10-2014/god-lermontova-41-2014/
Dum_spiro,_spero!_(лат.)
Пока_ дышу,_надеюсь!
Сообщение отредактировал Маргарита - Воскресенье, 26.10.2014, 18:28 |
| |
| |
| Маргарита | Дата: Воскресенье, 26.10.2014, 19:34 | Сообщение # 22 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 2023
Статус: Offline
| Гении не нужны?
Кондрашов Александр
Может быть, в наше время и не нужно таких помпезных празднований юбилеев великих русских писателей, как это было в советские времена. С тотальным привлечением внимания народа к его личности и творчеству. Во всех СМИ в предъюбилейные месяцы и недели говорилось только о великом юбиляре, во всех учебных заведениях, и не только учебных, проводились посвящённые ему вечера, студенческие и профессиональные конкурсы на лучшее исполнение его произведений, театрам заказывались оперы и балеты, ставились спектакли по его произведениям. А завершалось бы празднование в Большом театре, где в президиуме – всё правительство, руководство всех творческих союзов, и «о работе стихов» делали доклады члены Политбюро, лучшие писатели размышляли о его судьбе, а артисты исполняли произведения. Может быть, всё это было чрезмерно. Иногда к «датским» мероприятиям и тогда относились формально. Но так, как это делается сейчас, никуда не годится.
Лермонтов – один из величайших национальных гениев, без него русская литература немыслима. Что показал телевизор в юбилейные дни? Какие передачи были ему посвящены? Был ли снят биографический сериал о его трагической судьбе? В странах, где художников такого масштаба нет, о гораздо более скромных фигурах регулярно снимаются сериалы, чтобы каждое новое поколение знало его творчество и гордилось им.
В новостных программах прошли скромные сюжеты о 200-летии Михаила Юрьевича, но если бы президент не приехал 15 октября в Тарханы, то они были бы ещё скромнее. На канале «Культура» показали передачи с известным литературоведом и великим рассказчиком Ираклием Андрониковым, авторский цикл Игоря Золотусского «Таинственная повесть», да старые лермонтовские экранизации.Интересен по задумке «Проект Лермонтов», в котором известные артисты и поэты исполняли стихи великого писателя. Но непонятен принцип выбора чтецов, и немногие из них умеют читать стихи, а это особое искусство. Особенно удивило исполнение «Мцыри» Гошей Куценко и Дианой Арбениной.
Первый канал и «Россия 1» продемонстрировали документальные фильмы о поэте «Ещё минута, и я упал…» и «Следствие по делу поручика Лермонтова», но глубокой ночью.
В первом фильме к Лермонтову отнеслись как жертве каких-то криминальных разборок, рассматривались версии убийства (было ли оно заказным?) и мотивы убийц. Кто входил в преступную группу, был ли замешан Николай I, не было ли у Лермонтова внебрачного ребёнка от сестры Мартынова? Речь шла даже о генетической экспертизе. Учитывая то, что у Лермонтова потомков не было, всё это очень странно. «Допрашивались» и потомки убийцы Лермонтова. В какой-то момент подумалось, а не замешан ли в злодействе ведущий и продюсер программы Сергей Медведев? Ведь он, как показано в реконструкциях, был на месте преступления до убийства, во время и после, даже провожал в последний путь телегу с телом убитого поэта. Но в конце все экзотические версии, как водится, были отброшены и остановились на той, которая всем хорошо известна. О главном, о творчестве поэта говорилось мало, зато было много аляповатых реконструкций, где поэта изображал совершенно не похожий на него актёр. Во втором фильме, хотя у него тоже какое-то криминальное название и тот же актёр (!) в реконструкциях, которых, слава богу, было мало, криминалом не занимались, концентрировались на жизни, судьбе, творчестве. Вместо экспертов по баллистике и потомков Мартынова о Лермонтове наряду с музейщиками говорили писатели, и это самое интересное, что было в фильме. Но, повторяю, шёл он глубокой ночью.
И это всё, что показывали и что удалось посмотреть о Лермонтове в дни его юбилея. То есть создатель «Демона», «Маскарада» и «Героя нашего времени» нашему телевидению не нужен, у него свои герои, демоны и маскарады.
http://lgz.ru/article/-41-6483-22-10-2014/genii-ne-nuzhny/
"Литературная газета № 41" (6483) (22-10-2014)
PS К сожалению, в статье ничего не сказано о "Романтике романса" от 12 октября 2014г., о чем читателями газеты было указано в комментариях.
Dum_spiro,_spero!_(лат.)
Пока_ дышу,_надеюсь!
|
| |
| |
|
