Нобелевский комитет по прошествии пятидесяти лет рассекречивает свои архивы: стало быть, в этом году пришло время для лауреатов 1958 года. Этот год, как известно, стал триумфальным для Бориса Пастернака. Из всех наших лауреатов по литературе это награждение – самое загадочное, вокруг него по-прежнему масса слухов. От рассекреченных архивов ждут ответа на вопрос, который всех волнует уже полвека: «за литературу» все-таки наградили Пастернака, за талант, иными словами, или же за антисоветское содержание романа?

Одна из сенсаций из рассекреченных архивов: Пастернак выдвигался кандидатом на получение Нобелевской премии по литературе в общей сложности шесть (!) раз: в 1947-м, 1948-м, 1949-м и 1950 году – то есть еще при Сталине – и позже: в 1957-м и 1958-м годах.

«Главный вопрос, который до сих пор обсуждается, таков: «за литературу» дали Пастернаку премию или же «за политику»

В 40-е годы его кандидатура (за поэзию и переводы) не получала необходимой поддержки. Заметим, что речь идет о временах, когда в СССР в разгаре была борьба с космополитизмом и разгул ждановщины.

Автор знаменитого романа-биографии «Пастернак» (серия ЖЗЛ) писатель Дмитрий Быков утверждает, что если бы в 1948-50-м в СССР узнали о выдвижении Пастернака на «вражескую» премию, это означало бы, скорее всего, физическое уничтожение писателя. Впрочем, утверждает Быков, Пастернак всерьез мог рассчитывать на премию только после 1954 года, когда в СССР были впервые опубликованы стихи из романа «Доктор Живаго».

Главный вопрос, который до сих пор обсуждается, таков: «за литературу» дали Пастернаку премию или же за политику, а точнее, за «совокупность заслуг» – желая отметить первого советского писателя, который «открыл забрало» и напечатал роман за границей?

Вообще вся история с романом у нас слишком политизирована: сегодня нам кажется, что роман этот вызвал в первую очередь негодование советского идеологического аппарата, а на самом деле конфликт начинался в области эстетики. В 1956 году Пастернак закончил роман, который писал 10 лет. О романе к тому времени многие знали, как знали и то, что он про революцию, и что он автобиографический. В этом не было, так сказать, сенсации.

Пастернак предложил рукопись в Гослитиздат, журналы «Знамя» и «Новый мир». Там роман отвергли – не только из-за того, что он показался пасквилем на советскую власть. Дмитрий Быков: «От Пастернака ждали чего-то эпического, реалистического, в духе «Войны и мира», а это был роман подлинно символистский. И именно поэтому его отвергли у нас и столь восторженно приняли на Западе: это был совершенно европейский роман. И они его поэтому сразу поняли и оценили».

После того как роман вышел на Западе, в Италии, за два года он был переведен на 23 языка. 24 августа 1958-го в Голландии вышло первое «пиратское» (выпущенное без ведома автора) издание «Доктора Живаго» на русском языке.

Долгое время считалось, что выпуску романа на русском языке поспособствовало ЦРУ. Дело в том, что накануне нового курса Хрущева это был серьезный удар по идеологическому каркасу оттепели, главным постулатом которой был тезис «Ленин был хороший, революция по-прежнему неподсудна, все дело только в Сталине, который исказил ленинское учение».

Роман утверждал обратное: что революция 1917 года и все дальнейшее несовместимо с жизнью нормального, совестливого, честного человека. И дело не в том или ином вожде: в «Докторе Живаго» главного героя убивает само время, которое не нуждается больше в индивидууме, не нуждается в сложно-устроенном человеке; выживают только винтики.

Рассекреченные архивы, однако, никак не подтверждают причастность американских спецслужб и генерального секретаря ООН (1953–1961 гг) шведа Дага Хаммаршельда к давлению на Нобелевский комитет в 1958 году: по всему выходит, что Пастернак победил в честной, и, что для нас чрезвычайно приятно, именно в литературной борьбе.

Архивариус Шведской академии Микаэла Хольмстрем представила материалы, включающие в себя списки кандидатов за 1957-й и 1958-й годы, пояснительные записки шведских литераторов по творчеству Пастернака от 1947-го и 1958-го годов, высказывания членов Нобелевского комитета в отношении кандидатов на присуждение премии.

Согласно архивным данным Шведской академии, в 1957 году кандидатура Пастернака – за его поэзию и переводы – была выдвинута членом Нобелевского комитета Харри Мартинсоном. В списках кандидатов также значатся Лион Фейхтвангер, Жан-Поль Сартр, Альберто Моравиа, Роберт Фрост, Сэмюэль Беккет и другие.

Пастернак значился также среди четырех финальных кандидатов академии – наряду с датской писательницей Карен Бликсен и французским прозаиком Андре Мальро. Лауреатом же Нобелевской премии 1957 года стал французский писатель и философ Альбер Камю.

В 1958 году кандидатура Пастернака официально была выдвинута профессорами Ренато Поджоли, Хэрри Левином (Гарвард) и Эрнстом Симмонсом (Колумбийский университет, Нью-Йорк) в том числе и за роман «Доктор Живаго».

К этому времени постоянный секретарь Шведской академии Андерс Эстерлинг уже прочитал роман Пастернака, вышедший на итальянском языке годом раньше. Он отметил, что «академия может принимать решение с чистой совестью», невзирая на то, что «роман Пастернака пока еще не издан в СССР».

Таким образом, можно утверждать, что награждение Пастернака в 1958 году вовсе не преследовало политических целей, и ему, награждению, предшествовало долгое «стояние в очереди», что абсолютно типично для 50 процентов нобелевских лауреатов. Можно также утверждать, что о Пастернаке в Нобелевском комитете знали задолго до 1958 года, и хотя Нобелевский комитет всегда учитывал политическую конъюнктуру, в случае с романом «Доктор Живаго» имела место как раз типичная и по-хорошему скучная процедура выдвижения, прохождения финального отбора и, наконец, победа писателя. Нобелевскую премию Пастернаку дали «за литературу» в первую очередь – вот что можно утверждать сегодня с большей вероятностью, чем когда бы то ни было.

Текст: Василий Геросин

http://www.vz.ru/culture/2009/1/21/248809.html