- Юрий Борисович, в годы перестройки ваши фильмы имели фантастический успех… Возможно ли это повторить с вашей новой комедией?

- Не такая уж это и комедия – «Не думай про белых обезьян». Пожалуй, трагикомедия. Там есть смешные вещи, но, скорей всего, они вызовут у зрителя улыбку, а не гогот. Действительно, у меня были огромные успехи в жанре комедии: не знаю, Чаплин знавал ли что-то подобное, потому что на премьере фильма «Окно в Париж» зрители не просто сползали со своих кресел на пол, у них лились слезы, и пару раз вызвали «скорую». У публики спазмы, колики, сердце отказывало. Вы не поверите, но я видел своими глазами: когда люди сидят на полу в кинотеатре и бьются в конвульсиях. Сначала я приписывал это своим талантам, потом понял, что тут слишком много составляющих.

Тогда, в начале перестройки, зрители были рады освобождению от навязчивого режима, цензуры и всего прочего. Поэтому и картину восприняли на ура. Ее смотрели представители всех социальных и возрастных категорий – молодые и пожилые, простолюдины и облеченные властью. В один из новогодних праздников картину показывали бесплатно с 31 декабря на 1 января в режиме нон-стоп во всех кинотеатрах Невского. Вот времена были: водки, шампанского не достать, с продуктами беда, а кино можно смотреть бесплатно! И все смеялись, были счастливы и пьяны воздухом свободы и новой жизни…

«Не думай про белых обезьян» – совсем другая картина, но она отвечает на вопросы сегодняшнего дня. Обращена не ко всем, а к тем, у кого есть ум и сердце. Наш герой – типичный представитель современной молодежи. Его идеалы – деньги и положение в обществе, мечтает стать Абрамовичем. Кстати, внешне похож на Романа Аркадьевича, причем так нечаянно вышло, мы кастинг не проводили.

Речь в фильме по сути о том, что существует две шкалы ценностей: одна – материальная, другая – духовная. Что важнее? Пусть зрители сами выбирают. Можно, конечно, поставить деньги во главу угла, как поступает нынче большинство. И что тогда мы имеем? Счастье все чаще заменяется понятием «благополучие». Да, мы упакованы, у нас шикарные дачи, фазенды. Но приносит ли это счастье? Ведь счастье дается только настоящей искренней дружбой и искренней любовью. А то, как известно, за деньги не купишь. Чего стоит купленная дружба и любовь, если тебя предают все в момент твоих неудач? Вряд ли фильм с такими мыслями сегодня понравится всем…

Это не та картина, которую сегодня нужно бросить во все кинотеатры, не «Пираты Карибского моря». Жующие попкорн могут поперхнуться – тут придется задумываться, волноваться сердцем. Ну, я такое кино люблю. И когда-то кино стремилось быть таким. К сожалению, нынче на кинопросторах побеждает американская сказка, но свято место пусто не бывает. Уже сейчас зритель, и даже молодой (как нынче говорят, продвинутая молодежь!) ощущает нехватку той культуры, что Россия всегда распространяла на весь мир. Не хватает в кино настоящих идей и настоящих героев, что не бицепсами играют, а всегда терзаются вопросом: чем он может помочь близким. Вот ведь в чем суть русского искусства, и мы, по мере своих скромных сил, продолжаем эту линию…

- Вы согласны с расхожим утверждением, что наш юмор – самый лучший в мире?

- Не думаю, что русский юмор самый остроумный. Английский и французский дали миру больше выдающихся писателей-юмористов. Не уверен, что Салтыков-Щедрин способен рассмешить англичан, а это наша национальная гордость. И все же, на мой взгляд, самый высокий юмор связан с сатирой, когда человек с помощью остроумного слова может подняться над ситуацией, а те, кто его слушает, начинают ситуацию лучше понимать. И вот уже самая сложная проблема начинает вас не только расстраивать, но и забавлять. Это очень высокий юмор, и он характерен для сатиры, для человека, который настроен не безразлично, граждански. Но если ты хочешь зарабатывать деньги, такой юмор ни при чем… Если ты видишь в зрителе 10 долларов (цена за билет в кино. – Прим. Авт.), то не пудри нам мозги разговорами об искусстве.

Займись лучше зубоскальством! Зубоскальство, включая «Камеди Клаб», это все равно, что взять человека и хорошенько пощекотать. Посадить рядом со зрителем такого «щекотальщика» и заставить почесывать вам пятки, под мышками. Вам будет деваться некуда – точно расхохочетесь. Такой смех, конечно, расслабляет, но оставляет ли что-нибудь? Да нет, ничего. Хотя, может быть, для здоровья тоже полезен. Но я люблю смех умный, когда вспоминаешь какое-то слово, Бернарда Шоу, Гоголя, и оно оказывается настолько объемным, что в любые времена приносит и смех, и помогает как-то легче воспринять ситуацию, и настроение поднять. Вот такого юмора сейчас не хватает. Потому что общество на него не нацелено.

- Вы снимали своих «Обезьян» больше пяти лет… Что же так медлили?

- Не могли найти денег. Потому, что общество сейчас другое. Нынче нет желания власти, как это было с горбачевской перестройкой, поменять что-то внутри общества, сбросить с пьедестала старые идеалы. Раньше это было, и я «попался» вовремя. Меня тогда подняли очень сильно. В одном мгновенье я стал знаменитым. Благодаря переменам в обществе оказался в нужное время в нужном месте. А вот когда этого нет, приходится бороться, чтобы произнести свое слово. Не тебя берут (мне когда-то предлагали хоть телефонную книгу ставить!) а ты должен доказывать, что ты не верблюд, что твои картины будут смотреть зрители, и они будут нужны не только тем, кто зарабатывает деньги, но и тем, кто хочет получить что-то духовное.

- Российский зритель за пятнадцать лет сильно изменился со времен вашего «Окна в Париж»?

- Очень изменился, и если сделать его портрет на рандеву с миром, то это будет совершенно другой портрет. В той картине наш герой-учитель призывал: «Вернитесь! Вы нужны Родине, она нужна вам! Вы же ей, собственно говоря, ничего не дали – от вас зависит ее будущее». Прав ли он был? Сегодня, через 15 лет, можно ответить на этот вопрос весьма не весело. Хотя мой новый фильм должен быть смешной! Я убежден, что только то, что позволяет рассмеяться и обладает концом не мрачным, а дающим возможность вздохнуть и на что-то надеяться, – вот это перспективное искусство, потому что не стоит убивать людей, они и так невесело живут.

- Юрий Борисович, это не легенда, что семейство Михалковых перешло вам дорогу по пути к «Оскару»?

- Картину «Окно в Париж» хотела представить на «Оскар» компания «Сони Пикчерс», американские прокатчики. Они даже показали фильм кому-то из членов жюри оскаровского комитета. Те дали добро: это комедия, американцы любят комедии, она необычная, социальная, содержит много важных моментов, от которых на Западе отвыкли (кстати, впоследствии картина имела в Америке большой успех). И вот они обратились в Россию, в оскаровский комитет, а такого комитета у нас не оказалось. Тогда Элем Климов (тогдашний лидер Союза кинематографистов России. – Прим. Авт.) поругался с Соловьевым и Михалковым, не хотел представлять картину Михалкова, убежал к себе на дачу…

Я посоветовал западным партнерам обратиться к тогдашнему председателю Госкино Армену Медведеву. Было получено письмо, помню, Медведев подписывает, и я на коне, но в коридоре Госкино Соловьев знакомит меня с новым председателем российского оскаровского комитета Михалковым-Кончаловским, братом Никиты Михалкова, который в итоге и представлял Россию с фильмом «Утомленные солнцем». Ну, в общем, получил он своего «Оскара». А раз получил, то победителей не судят…

Беседовал Михаил Садчиков,
«Фонтанка. ру»
Фото Михаила Садчикова

Полная версия материала: http://www.fontanka.ru/2009/01/19/079/