| Оноприенко_Наталья | Дата: Четверг, 05.03.2009, 15:32 | Сообщение # 1 |
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 228
Статус: Offline
| ПАРУС ОДИНОКИЙ 
Когда этого 35-летнего (день рождения 22 декабря 1968 года) петербуржца называют молодым исполнителем, он тактично поправляет: «Исполнитель с 20-летним стажем...» Именно столько лет Олег ПОГУДИН поёт романсы, благодаря чему и стал популярен.
Ничто в нём не напоминает Александра Вертинского или Петра Лещенко... Но всё же седовласые поклонники, которых в его залах большинство, узнают в Погудине кумиров публики прошлого века. Монографические программы, посвящённые памяти этих выдающихся исполнителей отечественной эстрады, занимают в репертуаре Погудина особое место.
Те, кому хорошо знакомы «печальные песенки» Александра Вертинского, имеют возможность в исполнении Олега ещё раз услышать маленькие шедевры — «Сумасшедший шарманщик», «Ваши пальцы пахнут ладаном», «Танго «Магнолия»... А если в зале окажутся и подростки, то они с изумлением обнаружат, что «За кулисами», «Ты успокой меня» и прочее может петь не только Борис Гребенщиков. Публике является и один из классических героев Вертинского — «Лиловый негр», отчасти знакомый и всеми любимый по Высоцкому — Жеглову.. К поклонникам изящной словесности обращены по-северянински густые, экзотические образы: «Ах, где же вы, мой маленький креольчик, мой смуглый принц с Антильских островов...»
Всего же в репертуаре Погудина — свыше 1000 песен и романсов. Основные концертные программы: «Русский старинный городской романс», «Классический русский романс», «Народная песня», «Военные песни», «Песни, романсы, вокальные произведения зарубежных авторов»...
Своя аудитория у Погудина с 1987 года. Вслед за почитателями его таланта в разных городах СССР у певца появились первые поклонники и за рубежом, где он побывал на гастролях, — в Швеции, Польше, Франции, Италии, Японии...
«Слушал Олега и плакал — от счастья, что снова в России родился неповторимый талант. Дай Бог ему счастливой житейской дороги, а любовь людская его уже ждёт», — писал Валерий Гаврилин, когда в 1991 году вышел первый большой диск Олега «Звезда любви».
Его выступления трудно назвать концертами. Скорее, это моноспектакли. Волшебный «серебряный голос России» (что очень точно, хотя сам артист немножко стесняется этого эпитета) заставляет публику забыть о суетности мира и лишний раз поразмыслить о вечном.
Он много гастролирует по стране в сопровождении блистательных музыкантов — гитариста Михаила Радюкевича, скрипача Алексея Баева и баяниста Юрия Молотилова. Причём повсюду при полном отсутствии рекламы — аншлаги. Билетов не достать. Аудитория — всегда особая, интеллигентная. Очень переживающая, что на ТВ Погудина нет. А между тем с 1993 по 1996 год на РТР вышли десять музыкальных фильмов с его участием, шесть из которых посвящены непосредственно творчеству исполнителя. Правда, сегодня их не показывают. Новое же Петербургское ТВ, отброшенное на региональный уровень, снимать не в состоянии, а центральные телеканалы — не торопятся.
В конце концов Погудин покорил и требовательную столичную публику Лишь в последние шесть лет Москва, где он сегодня поёт чаще, чем в родном Питере, допустила его на свои подмостки — в Государственный центральный концертный зал «Россия», Концертный зал им. П.И. Чайковского, Политехнический музей, Дом архитектора, ДК «Меридиан» и другие залы. В течение месяца Погудин по нескольку раз наведывается в Москву на один вечер, а после выступления тут же уезжает. Совсем перебраться в столицу Олег не собирается. По словам певца, что бы ни происходило в его жизни, он останется и сыном Петербурга, и его жителем. Без родного города, считает Олег, не было бы его в том качестве, в котором он известен и востребован. Погудин любит петербуржцев за то, что под сдержанной внешней манерой они скрывают мощную глубину чувств, переживаний. Однако, подчёркивает певец, если бы он был лишён сейчас московской аудитории, то, наверное, очень страдал бы, потому что и к ней уже привык. Сегодня Олег Погудин, лауреат Царскосельской художественной премии «За постижение души русского романса» (1999 г.), — один из популярнейших исполнителей России.
— Олег, с чем связано, на ваш взгляд, возрождение интереса к романсу? В чём ваша миссия исполнителя?
— Романс предполагает исповедальное состояние, очень открытое, и там всё должно быть честно. Думаю, всегда найдутся люди, которым это будет дорого и близко.
Я служу Слову. Моё призвание — сцена. Она даёт мне возможность вести диалог с людьми, которые пришли меня слушать. Конечно, каждый артист, работающий со словом, своего рода миссионер. Поскольку когда выходишь к большому собранию людей, то уже выполняешь какую-то миссию. Это не важно, до скольких слушателей ты достучишься. Важно — что произойдёт в их душах, поэтому я отношусь к тому, что говорю и как говорю, очень серьёзно. За это мне придётся отвечать. Может, в будущем, а может, и прямо сейчас.
Без сцены я себя попросту не представляю. И всё, что у меня получается там, — это серьёзная антитеза продукции шоу-бизнеса. Вижу, что для людей это очень важно, и стараюсь соответствовать ожиданиям моих слушателей — своим исполнением не просто утверждать то лучшее, что естественно для каждого человека, но и открывать им глаза на то, что наше время пытается эти естественные желания истребить или извратить, сделать немодными, непопулярными, смешными.
Несмотря на то, что сегодняшний день меньше всего располагает к лирическим размышлениям, романс, надеюсь, будет жить и развиваться, поможет всем нам выстоять против жестокости, отчуждения, цинизма, которыми, к сожалению, так пропитана современная жизнь.
— Любите ли оперное искусство?
— Очень. Моя фонотека — это, наверное, процентов на 80-90 записи оперных спектаклей или оперных исполнителей, самых разных. Как певец, я всегда равняюсь именно на оперное исполнение, хотя пою не в академической манере. Был период в жизни, когда я пытался заниматься оперой. Но серьёзных шагов в этом направлении не получилось. Своё место я нашёл на эстраде — мне здесь радостно, удобно. Однако тоска по опере всё равно иногда приходит.
...Для меня ориентирами в творчестве являются Обухова и Лемешев. Я постоянно слушаю их записи и очень трепетно отношусь к их манере исполнения. У Обуховой меня восхищает феноменальное отношение к слову при потрясающем вокальном мастерстве. Очень редко оперный певец может спеть Романс. Для романса нужны тонкость, интимность, может быть, даже какая-то хрупкость. Вот у Обуховой исполнение романса гармонично, совершенно. У Лемешева меня восхищает тембр голоса, манера пения. Но всё-таки у них главное не форма, а суть романса. И для меня тоже основное — донести душу произведения.
Ведь люди соскучились по хорошему русскому слову, по поэзии, изложенной в такой дивной форме, как романс. Всего этого сегодня, увы, не услышишь на телевидении, где постоянно пропагандируют музыку для сытых и навязывают определённую моду!
— К сожалению, вас по телевидению не увидишь...
— Я думаю, многие люди, которые работают в рекламе, на ТВ, в шоу-бизнесе просто не ведают, что творят. Если человеку из года в год по телевизору показывают криминал, попсу, лишь немногие сумеют избежать духовного оскудения. Единственное исключение среди центральных телеканалов — это «Культура». Но его, к сожалению, принимают пока не везде.
— В одном из фильмов сериала «Улицы разбитых фонарей» прозвучал «Колокольчик» в вашем исполнении, став там основной музыкальной темой. Вы специально записывали этот романс?
— Нет, у меня попросили разрешения включить запись в фильм, когда он был уже снят.
— И вы не могли отказаться от этого предложения?
— Мог, но не захотел создавать проблемы съёмочной группе. Я знал, что этот сериал открывал для многих людей возможность работать, найти своё место. Это уже потом там пересняли весь актёрский Петербург. Сейчас для меня это достаточно горестное зрелище. Не конкретно этот сериал, а вся та наглая и отвратительная спекуляция на тему Петербурга как криминальной столицы, на чём немало людей сделали себе деньги, политические карьеры. А это — ложь! В Петербурге ситуация далеко не безоблачная, но и не самая страшная в стране. И если бы сейчас встал вопрос об использовании записи, я бы решительно отказался. Но тогда всё было несколько иначе.
— Вы поёте романсы с детства. Но ведь считается, что их должен исполнять певец, уже умудрённый опытом...
— Вокруг романса много мифов. Романс — это, прежде всего, история человеческого чувства, а чувства заложены в нас от рождения. За очень короткий промежуток времени нужно сказать о самом главном и сказать очень искренне, почти что пережить. Романсы сплошь и рядом написаны людьми молодыми. И следовательно, исполняться тоже могут людьми молодыми. Поэтому 16-летний юноша, как это было со мной, когда поступал в театральный институт (я романсы начал под гитару петь ещё в школе), может спеть «Умру ли я, ты над могилою...» с тем же правом, что и 70-летний мужчина.
...Пение — не сознательный выбор, а прежде всего, призвание, заложенное во мне изначально. Мне было 9 лет, когда я стал солистом детского хора Ленинградского радио и телевидения. Песни хора, где я солирую, и сегодня звучат по радио. Долгое время коллективом, концерты которого проходили на сцене Большого зала филармонии (были и гастроли как по стране, так и за рубежом), руководил Юрий Михайлович Славницкий. Несколько поколений музыкантов обязаны этому чудному человеку своей сценической жизнью. Сам он — воспитанник ещё дореволюционной школы Петербургской консерватории. Три года назад Юрий Михайлович ушёл из жизни — светлая ему память!
Параллельно с выступлениями в хоре я окончил музыкальную школу Дальше всё развивалось очень естественно: лет в 15 я добрался до консерватории, мне сказали, что ещё рано, надо приходить года через три, но я не стал ждать. В 1985 году в нашем театральном институте — ЛГИТМиКе — впервые был набор на эстрадное отделение и меня приняли. С этого момента я понял, что в моей жизни всё не случайно, какая-то рука меня направляет по той дороге, по которой я должен пойти. Театральный институт я окончил с красным дипломом и вновь подумывал о поступлении в консерваторию, но судьба распорядилась иначе.
— Знаю, что вы работали в театре, да ещё в каком!
— Мне только-только исполнился тогда 21 год. Я получил приглашение в БДТ — Большой драматический театр имени Горького (ныне имени Товстоногова), попасть в который многие считают большой удачей. Немыслимо было отказаться! Но в БДТ, где я проработал с 1990 по 1993 год, ничего не состоялось. Играл в основном в эпизодах. Из серьёзных работ — лишь роль в «Визите старой дамы». Поэтому не успел настолько прикипеть к прославленному коллективу, чтобы было тяжело расставаться. И хоть драматическим актёром я не стал, однако театр научил меня серьёзному, бережному отношению к профессии. Это — благо. Но ещё большее благо то, что я ушёл из театра...
— Почему же?
— Совмещать пение и работу в театре оказалось очень сложно. Театр — организм тоталитарный, и ты должен ему отдать не только себя, но и всю свою жизнь. А получишь ли взамен удовлетворение как творческая личность, это ещё вопрос. Одним словом, решил уйти потому, что возникла внутренняя потребность развиваться как певцу Ещё работая в театре, я уже выступал с концертами.
— Как же вам удалось с таким «некоммерческим» жанром собирать после 1993 года, когда вы покинули БДТ, залы в Петербурге и других городах?
— С первых же моих концертов по России залы были полны без особой рекламы. И я отношу это не столько на свой счёт, сколько на счёт жанра, в котором работаю. Публика всегда слушает романсы с настоящей, искренней радостью.
Я занял своё место без помощи спонсоров. Только благодаря зрителям. Хотя знаю: моя публика по большей части не слишком обеспеченная. Более того, приход на концерт этих людей — поступок. Я очень ценю это. Чувствую: приходят, потому что любят. И хотя аншлаги в залах позволяют мне не бедствовать в житейском плане, однако на запись компакт-дисков, выпуск плакатов, афиш или приобретение аппаратуры средства находятся с трудом. Однако предпочитаю отказываться от финансовых предложений, если они затрагивают мои творческие или человеческие принципы. Только так я могу оставаться артистом.
— Помните ли самый дорогой знак внимания к вам со стороны зрителей?
— Однажды в День Победы мне передали из зала коробочку. Открыл её уже в гримёрной. А там — медаль «За оборону Ленинграда»! И короткая записка без подписи... Мой неизвестный земляк написал, что получил эту медаль после Великой Отечественной и считает, что она по праву теперь должна быть у меня. Храню её. Это — святыня!
— Есть ли у вас в репертуаре самые любимые романсы? По какому принципу вы его формируете?
— Все романсы, которые пою, — любимые. Я так ощущаю мир. Это язык, на котором мне легко общаться. Мне кажется, каким языком мы будем говорить сами с собой и с близкими людьми, такой, собственно, и будет наша жизнь.
Принцип подбора репертуара, прежде всего, эмоциональный: я беру те произведения, которые находят отклик в моём сердце, в моей душе. Это сродни ощущению вдохновения: если что-то заставляет меня загореться — значит, это моё. Причём иду в большей степени от слова, ловлю его мелодию. А в поэтическом слове мелодия присутствует всегда.
В последнее время я углубился в работу над проектом «Русскому гению», воплощая на сцене и в записи как известные, так и забытые произведения камерного вокального жанра на стихи русских поэтов XIX- начала XX веков. Одна из любимых и у меня, и у моих слушателей программ — романсы на стихи Лермонтова: «Выхожу один я на дорогу», «Нет, не тебя так пылко я люблю», «Горные вершины», «Молитва», «Парус»...
— Вы исполняете романс «Думы» вашего земляка Валерия Агафонова, к сожалению, рано от нас ушедшего. Значит, вам близко по духу и его творчество?
— Возрождение исполнительского искусства романса в конце XX века не случайно связано с Петербургом. Одним из ярких его исполнителей был Валерий Агафонов — личность обаятельная, глубокая, но очень несчастная.
Он почти не был известен — ушёл из жизни в сорок с небольшим лет. Репертуар, с которым Агафонов выступал — а это был русский городской романс, — тогда не приветствовался концертными организациями. И пробиться на большую сцену Валерию так и не удалось. Концерты его проходили, как правило, в красных уголках ЖЭКов и предприятий. Но может быть, это в какой-то степени помогло ему очень искренне исполнять бытовой романс, чем он и заслужил любовь слушателей.
Я отношусь к творчеству Валерия Агафонова с глубокой нежностью. К сожалению, сам я с ним знаком не был. Узнал о нём только после его смерти. В 16 лет мне впервые попала в руки его пластинка «Песни сердца», которую ему удалось записать на фирме «Мелодия». Поскольку она оказалась востребована, стали выпускать ещё и ещё. Для пластинок даже реставрировали записи, случайно сделанные на каких-то дружеских вечеринках. Так Агафонов и стал вдруг знаменит, во всяком случае, в городе на Неве. Услышав, как поёт романсы Агафонов, я был потрясён. И наверное, очень много от него почерпнул.
— Можно ли из этого сделать вывод, что в конце XX века появилась некая петербургская школа романса?
— Петербург — счастливое, уникальное, глубокое по содержанию и смыслу соединение гармоничной европейской формы и широкой русской души. Всё это во мне живёт с детства, и, когда пою, нередко думаю о чём-то, что близко и дорого нам, петербуржцам. Да и сам романс сродни нашему городу — немного меланхоличному и грустному И поэтому для Петербурга естественен и гармоничен. Сейчас, кстати, особенно, когда мы, люди нового века, мятущиеся, растерянные, находимся в плену противоречивых чувств. Тем не менее вернее говорить не о школе, а о петербургском стиле исполнения. Ведь романс — это, скорее, искусство создания атмосферы. А разве можно слишком нежную, интимную материю ограничить какими-то правилами и потом старательно им следовать?! Поэтому романс — жанр подвижный, живой.
— Однако язык XXI века совсем иной...
— Хотя в 1920-е романс был официально запрещён как «мелкобуржуазное искусство», на произведениях, созданных в начале и середине XIX столетия, выросла даже советская песня, её лучшие образцы. Ибо самые важные духовные вещи, несмотря ни на какие гонения, не исчезают, не устаревают. Лучшие романсы, написанные Глинкой, Варламовым, Булаховым, Гурилёвым, — о вечном.
— Как же в таком случае можно объяснить парадокс: сейчас скорби хватает, а вот духовной радости ищут, пожалуй, немногие?
— Духовную радость всегда ищет меньшинство. Об этом сказано ещё в Евангелии. Те люди, которые чувствуют духовную жажду, — поистине счастливые люди...
Часто, когда жизнь придавливает человека бытовыми неустройствами, житейскими скорбями, он забывает о чём-то более высоком. Или иногда человек сам не хочет слышать собственной души. Хотя совесть, пока она не мертва, всё же напоминает, что ты не совсем правильно живёшь, что надо искать чего-то более возвышенного... Но возвышенное — оно всегда трудно!
— Что-то кардинально изменилось с началом XXI века?
— Довольно долго люди добро и зло называли своими именами. В XX веке мы сами перепутали эти понятия. Но между ними надо вновь провести чёткие границы. Можно и нужно жалеть предавшуюся злу душу, но подлые дела благословлять невозможно.
Прежде я говорил со сцены уверенно, что XX век не прошёл, что мы ещё живём пусть отчасти изломанными, но его нравственными категориями. С какими-то устоями и принципами. Теперь принципов нет. Они начали рушиться, когда бомбили Югославию.
— И как людям жить дальше?
— Моя миссия сегодня — петь о Любви. О любви возвышенной, красивой, без извращённого смысла. Важно не допустить подмены чистых и святых понятий, что отчасти случилось в Европе и Америке за последние 10 лет, где Любовь, Достоинство, Честь, Свобода остались только названиями, а суть их совершенно поменялась.
Такая же ситуация в принципе и у нас... Правда, мы защищены от такой нынешней западной проблемы, как «сытая, ожиревшая душа», просто потому, что мы и не сытые, и не ожиревшие. У нас слишком много сложностей, особенно в глубинке. Если Москва и Петербург могут считаться серьёзнейшими группами риска в этом плане, то уж никак не остальная Россия ...
Смысл жизни для меня, поскольку я православный человек, в спасении души. Думаю, как и для каждого человека. Хотя далеко не все люди понимают смысл жизни так конкретно, но всё равно любой человек стремится к счастью, к добру, к справедливости. И в наших силах хотя бы не ненавидеть.
* * *
...Итак, секрет, что же привлекает в этом хрупком, элегантном человеке, истинном петербуржце разных по музыкальным пристрастиям, образованию, возрасту людей, прост. Погудин, который овладевает залом изящно и незаметно, своим пением пробуждает в соотечественниках то, о чём они так истосковались, — вечные ценности, искренность, нравственность, красоту. При этом он обращается не к толпе, а к отдельному человеку, к его мыслям, сердцу, душе. По такому обращению теперь заскучали... Вот поэтому-то на концерты Олега Погудина бегут, спасаясь, как в непогоду от сырости и слякоти, от невыносимой пошлости «старых песен о главном», от кликушества и бессмыслицы, инфантильности чувств, подающихся как Бог знает какое откровение. Погудин возвращает искусство романса, городской песни от слезливой чувствительности, вычурности к внутренней строгости, благородной простоте и сильному переживанию...
Беседу вёл Николай ГОЛОВ
http://www.d-dvv.ru/main/68-parus-odinokijj.html
Сообщение отредактировал Оноприенко_Наталья - Четверг, 05.03.2009, 17:57 |
| |
| |
