Уже придумали устройство, подавляющее сигнал сотового оператора. В зале "Россия", кстати, оно применялось. Но, видимо, стоит дорого, залы жмутся, а сейчас особенно. Я давно не была в КЗЧ, поэтому не знаю, напоминают ли там через трансляцию о выключении телефонов. Олег как-то признавался, что мобильники очень мешают петь. С кашлем вообще лучше никуда не ходить. Помню как-то пришла на концерт с кашлем, сидела в постоянном напряжении, забив рот леденцами, и только думала, как бы не "сорваться"

Кстати, вот в нашем питерском Театре эстрады мобильники изначально не работали. Не думаю, что за счет каких-то приборов - просто здание так построено, что экранирует. Жаль, Олег давно "вырос" из этого маленького зала.

Мне очень понравился отзыв Меланьи. Я думаю, Олегу он был бы приятнее и важнее многих восторженных дифирамбов и даже высокопрофессиональных музыковедческих рецензий. С Вашего разрешения, Меланья, я при случае перескажу, ладно?

Что касается влияния опыта церковной жизни на восприятие этой программы - это вообще вопрос определяющий. Сущности церковного учения невозможно воспринять по одним книгам. Нужен обязательно свой личный, внутренний опыт участия. Плюс само церковное богослужение - это на самом деле высокая поэзия, очень древняя, бережно сохраненная (большинство богослужебных текстов и мотивов - "гласов" сложилось еще к VIII-IX векам). И принятый в Русской Церкви язык - церковно-славянский - это сокровище, он фактически специально создан был именно для духовных целей, как язык молитвы. У него даже некоторые элементы грамматики для этого приспособлены, он этим отличается от древнеславянского литературного и разговорного. А поэзия иеромонаха Романа (Матюшина) пропитана очень глубоким знанием, владением этим языком. О. Роман свободно выражает на нем тончайшие нюансы духовных состояний, переплетая его с литературным русским - которым тоже, как филолог по образованию, владеет в совершенстве. В его стихах настолько много естественно включившихся слов и фраз из Псалтири, Евангелия, церковных служб, что их порой невозможно отделить и признать "цитатами".

Эх, где же наши хваленые "критики", где исследователи таких вот подлинных современных явлений русской духовной культуры, как творчество иеромон. Романа (Матюшина), архидьякона Романа (Тамберга), Олега Погудина, других не столь многочисленных авторов и исполнителей песнопений этого особенного жанра?.. Неужели всем вот так вот все понятно, что и не нужно никакой "теории"?

Другие фото возможно будут в разделе "Фотоальбомы", а отзыв напишу чуть позднее, если получится.

И рисует ГОЛОС этот:
Мечты – о прошлом…
Память – о будущем…
Бесконечность…

СПАСИ И СОХРАНИ!

Программа концерта

Аккомпанемент:

• Олег Погудин - гитара
• Михаил Радюкевич – гитара

I отделение:

1. «Канон св. Андрея Критского»
Монолог Олега
2. «Что ты спишь, восстань, душе моя…»
3. «Земля от света повернёт во тьму…»
4. «На реках Вавилонских»
Инструментальная пьеса – (Михаил Радюкевич)
5. «Иерусалим»
6. «Поят Пилат Христа и би Его…»
Монолог Олега
7. «Гора Голгофа»

II отделение:

Инструментальная пьеса – (Михаил Радюкевич)
8. «Ты не пой, соловей…» - муз. В.Панченко, сл. Н.Клюева
9. «Отложим попечение…»
10. «Туман»
Инструментальная пьеса – (Михаил Радюкевич)
11. «Отойди, отойди, грусть-печаль…»
12. «И млечный путь, и кроткий полумесяц…»
13. «Пел соловей…»
Инструментальная пьеса – (Михаил Радюкевич)
14. «Я сказал, что где-то…»
Монолог Олега

15. «Станем пред Царицею Небесною»

На бис:

16. «Ангел» - муз. А.Варламова, сл. М.Ю.Лермонтова
17. «Гори, гори, моя звезда» - муз. П.Булахова, сл. В.Чуевского
18. «Родник»

Даже для хорошей техники когда-то наступает предельный срок эксплуатации и однажды, твой любимый и надежный дружочек-компьютер, в последний раз мигнув тебе на прощанье, навсегда угасает.. Большая потеря, а к новому еще надо привыкать…
И вот все это время, пока приобретался новый аппарат, «Молитва» так и не выходила у меня из головы: очень серьезное и сильное впечатление произвела она на меня.
Это, наверное, моя десятая программа, если считать с питерскими, и почти каждую я помню в отдельности. Но, вот первую и ту, которая была сразу после болезни Олега, мне не забыть никогда…
Каждый год в этот день в КЗЧ аншлаг: эта программа долгожданна и пропустить ее никак нельзя. Вот поэтому люди и стараются заранее приобрести билеты: ведь потом придется покупать их у спекулянтов, благо те очень хорошо знают, на чьи концерты здесь особый спрос.
Всякий раз эта программа, - сколько бы я не слушала ее, заставляет заранее внутренне очень серьезно готовиться к ней. Даже если каждый день дел выше крыши, то все равно, мысли о ней неотступно преследуют тебя…
Народу очень много, но все-таки, я ожидала совсем не увидеть свободных мест.
Мне кажется, что результат мог быть гораздо эффективнее, если бы те билеты, которые продавались по астрономическим ценам через Интернет, были бы отданы в театральные кассы за нормальные деньги. И народ бы купил их обязательно! А так, львиная доля их так и осталась невостребованной. Как мне недавно рассказали, на официальном сайте Филармонии, еще за несколько дней до концерта было объявлено, что билетов на «Молитву» в продаже уже нет. А вот это совсем странно. И потом, я замечаю далеко не первый раз - насколько великолепно поставлена реклама концертов Олега в театре Эстрады, настолько она оставляет желать лучшего в КЗЧ. Один огромный баннер еще не решает всех проблем…
Если бы зал был полон, я не стала бы писать о подобных вещах, но очень уж обидно за тех людей, которые не смогли узнать об этой программе. А ведь она бывает только раз в году…
Это единственный концерт, когда ты уже заранее знаешь, каким сейчас выйдет Олег…
Серьезный, сосредоточенный и как мне кажется, уже обращенный в себя. И вот здесь всегда стараешься быть особенно осторожной, чтобы не подойти к нему не вовремя. В этой программе есть очень много таких моментов, когда Олега хорошо бы совсем не трогать ни с какими цветами… Но, как правило, такого добиться просто невозможно…
Пост с молитвой сердце отогреет,
Над землею колокольный звон…
При первых словах Канона, каждый год со мной происходит одно и тоже – я внутренне собираюсь с силами, чтобы выдержать именно первое отделение программы, потому что – это, действительно, как сказал Олег – плач… Все это время я чувствую сильнейшее напряжение, будто внутри тебя постоянно сжимается какая-то невидимая пружина. И когда одновременно тебя заполняют боль, страдания и в тоже время на это накладывается невероятная красота исполнения – то вот это сочетание еще мучительнее отзывается в глубине души…
Сегодня я ни за что не стала бы фотографировать: у меня в архиве довольно много хороших фотографий с предыдущих программ, но зная, что их очень ждут многие люди, которые живут далеко от столиц и которым вряд ли суждено в своих городах увидеть (!) «Молитву» - я и решилась на этот, весьма нелегкий для меня шаг… мысленно прося за это у Олега прощение…
Нет, ну на «Каноне св. Андрея Критского» рука вообще не поднялась: это было выше моих сил…

«Вообще-то, сегодня день праздничный. Сегодня один из самых светлых дней не только во время Великого поста, но один из самых светлых Праздников из всех тех, что празднует человечество. Ну, уж, безусловно, та его часть, для которой христианство - это вера, это суть жизни или хотя бы, его культурная область существования. Столько, сколько люди слагали прекрасных слов…вот, особо прекрасных слов, лирических прекрасных слов под воздействием этого Праздника, размышляя над этим Праздником, - вряд ли, может быть, еще по поводу каких-то событий слагали. Я, когда месяц назад пел эту программу в Петербурге, очень много говорил о том, что пост - время скорбное, и не думал тогда, что настолько столкнусь с этим в процессе, именно этого Великого поста…

Понимаю, что надо быть осторожней со словами. Сегодня, если на сердце ляжет, может быть, удастся о чем-нибудь поговорить, поразмышлять, но, в общем-то, это совсем не обязательно, поскольку тексты песен иеромонаха Романа позволяют… позволяют не тратить свои силы, своё сердце, а, главное, не грешить излишне, разговаривая своими словами о том, о чем говорить, в общем-то, нужно с очень не замусоренным сердцем. А сердце может быть занято не только какими-то суетными мыслями, вздорными, не только греховными мыслями, но просто обычной жизнью, заботами о здоровье, о проживании элементарном. Время непростое, время, как сейчас говорят об этом все: и политики, и артисты и экономисты - кто угодно. Время тяжелое и поэтому сердце может быть занято какими-то совсем иными мыслями, чем теми, которые позволяют думать только о вечном. Соответственно говорить о вечном, может быть, лучше в таком случае по-э-ти-чес-ки-ми словами, строками, написанными человеком, безусловно, верующим, служащим Богу. И, помимо всего прочего, талантливыми словами.

Сегодняшний концерт традиционный. Для меня это счастье, особое счастье, что столько лет уже Великим постом эта программа происходит в Петербурге, в Москве и, что столько лет неизменно она собирает столько людей для того, чтобы, наверно, помыслить, подумать вместе о том, что нам очень дорого. »

Наверное, если бы не этот монолог, который, если признаться честно, уже с самого начала выбил меня из колеи настолько, что дальнейшее продолжение программы было для меня еще более нелегким…

Что ты спишь, восстань, душе моя,
Иль самой себе не вынести?..

Боже, Боже мой, помилуй мя
По велицей Твоей милости…

И вот это «помилуй мя…» Олег просил для себя так, что у меня зашлось сердце…
Наверное, об этой программе, многого сказать я не сумею: есть вещи, которые, все-таки, невозможно выносить за пределы своих мыслей, своих переживаний… Скорее всего, слова заменят сегодня фотографии с этой программы.

Дай же, Господи, душе моей
Покаяние Давидово,
По молитвам Богородицы,
По молитвам всем Святых…

Иерусалим, Иерусалим,
Светлая моя мечта...

Каждое слово песнопения отражается на лице Олега, пронизывая и сердце, и душу его…

Он к тебе пришёл - Богочеловек, -
Исцеляя кротостью уст.
Не признав Христа - Господа отверг,
Потому твой дом пуст.

Последние слова: «Иерусалим, Иерусалим, светлая моя мечта…», положив руки на гитару, в полной тишине зала, Олег пропел без аккомпанемента.

Поят Пилат Христа и би Его,
И воини, венец от терний сплетши…

Очень негромкое начало, медлительное, но постепенно с каждой строкой голос крепнет, звучит все громче и громче, и вот уже в нем слышится звенящий стальной оттенок…

И вот снова едва слышно…

Но пред собою Праведника зря,
Игемону рекли архиереи…

А в зале идеальная тишина. Вот в такие минуты я всегда страшусь внезапного звона мобильника или чьего-то неосторожного движения… тут просто нельзя нарушить состояние Олега, я уже и не говорю про нас…

«Как-то приходится разговаривать иногда (смеется) о своем…

о своем сценическом делании. Хотел сказать - «творчестве», но, когда исполняешь программу, которую создал фактически один человек, то слово - «творчество», не очень просится на язык.

Вот, приходится говорить и об этой программе, и совсем недавно был вопрос: «Что для Вас…» - а собственно, вот, как … формально, неправильное слово – как событие… «Что для Вас программа песнопений иеромонаха Романа?».
Я отвечаю, как правило, не очень задумываясь, но, вот, если подумать, немножко внутри посмотреть… Первое отделение этой программы – оно сложилось уже десять лет назад. Оно сложилось, оно так и существует, и мне не вынуть ни одной песни из этого отделения. В нем есть какая-то своя точная история и очень точное название этой истории – плач. Есть в Библейских текстах пронзительные, гениальные и по поэтической форме произведения. Гениальные они все по духу, но есть особенные формы, как песни и плачи. Есть плач пророка Иеремии, знаменитый: если в него вчитаться, иногда (вздыхает) трудно понять, как люди не могли услышать то, что… то, что должны были услышать, хотя мы и сейчас не слышим то, что должны слышать очень часто.

Есть особые периоды в жизни человека, в жизни церковного человека, когда он слышит плач. Это и покаянный Канон Андрея Критского, поэтическое музыкальное переложение которого звучало в начале первого отделения концерта. Есть, собственно говоря, может быть, вот, последняя седмица – страстная седмица, последняя седмица поста – она вся пронизана плачем. И есть в Евангелии поразительные слова среди множества поразительных слов - живых, живительных, оживотворяющих, дающих жизнь: «Вы восплачете и возрыдаете, но печаль ваша в радость будет». Я никогда не старался размышлять над Евангельскими текстами, не потому, что не надо над ними размышлять. Думать над ними надо и иногда, может быть, даже очень полезно, но у каждого свои пути, но всегда, до сих пор, Господь даровал такую возможность – слышать какую-то особую музыку, особое счастье … музыку – неправильно – созвучие в этих словах. И вот это очень точно: «Вы восплачете и возрыдаете, но печаль ваша в радость будет, и радости вашей никто не отнимет у вас».
Я прошу прощения за невольную проповедь. Она невольная – подчеркиваю, хотя я всегда стараюсь говорить в этой программе, но никогда не готовлю ничего заранее и никогда не задумываюсь о том, что будет сказано. Не сказать не могу. Времена трудные. Времена трудные тем, что они не добрые и тем, что они бессовестные. Совесть с нашим временем… вернее, наше время с совестью почти не знакомо. Совесть выживает подпольно, прорывается в человеческом сердце потому, что, собственно говоря, Господь не дает человеческому сердцу умереть, вот, просто так. И в это время нужно утешение, как и во всякое другое, но в это, может быть, особенно. Утешением для человека всегда была любовь, с которой мы тоже не очень умеем последнее время дружить. Любовь не та, которую мы… которую мы понимаем под этим словом, а та, о которой Господь сказал: «Нет больше любви, как кто душу положит за друзи своя», любовь которая отменяет закон самосохранения, любовь, которая позволяет забыть не только все время, в котором ты существуешь, но и вообще, все какие бы то ни было твои потребности кроме одной, собственно говоря, её самой – любви. Потому, что Бог есть любовь. Потому, что если ты сумеешь соединиться с этой любовью, ты останешься с нею в Вечности, а любовь в Вечности, это, собственно говоря, как мне кажется, и есть абсолютное и полное выражение счастья.

Следующая песня заканчивает первое отделение концерта и во втором отделении… оно не будет, конечно, веселее (улыбается), но, может быть, там уже переживания обычного человека, попавшего в не очень обычные обстоятельства или посвятившего свою жизнь чему-то, что больше всех обычных обстоятельств. А эта песня еще из первого отделения, еще из того, из той самой скорби, из которой, в конце концов, рождается радость.»

Когда в тишине, на протяжении всего монолога постоянно раздавался чей-то кашель в зале, то как-то неловко за это было перед Олегом. Конечно, ему это тоже мешало. Понятно, что человек не знал, что перед концертом он будет не совсем здоров, хотя в таких случаях можно было бы взять с собой соответствующие лекарства…

Гора Голгофа. Вижу три креста.
Замри, душе, доколе окаянна?!
А посреди распятого Христа.
У ног Святая Дева с Иоанном.

Но, ты, который с Господом терпел,
Но, покаяньем вырванный из ада.

И такая боль была на лице Олега, такое страдание...
И эта боль, эта скорбь - она никуда не уходила, не растворялась незаметно в этом большом пространстве – она тяжко принималась твоей душой, твоим сердцем, которые и без того уже были переполнены слезами…
Опустела сцена: закончилось первое отделение программы, а у меня осталось чувство огромной усталости, точно я все это время занималась тяжелой физической работой. И вот это невероятное напряжение, которое ни на минуту не отпускало тебя, оно так и осталось внутри, оно не исчезло…

Второе отделение открыл Миша. Я очень люблю в его исполнении слушать обработки русских народных песен. Звучит «Вечерний звон»… и музыкант очень довольный и улыбающийся, уходит со сцены с большой охапкой цветов.
Под аплодисменты появляется Олег. Собирает записки, положенные кем-то во время перерыва.

Ты не пой, соловей
Против кельи моей,
Ты молитве моей
Не мешай соловей…

А теперь я боюсь
Той судьбы и людей
И скорбями делюсь
С тесной келью своей…

Улетай соловей, улетай в те края,
Улетай поскорей, где отчизна моя…

Просвисти нежно ей, как я болен душой,
Вспоминая о ней заливаюсь слезой…

Ты пропой, как я жил, как я скорби терпел,
Как скорбящих любил, всех их сердцем жалел…

Здесь я совсем не могу ничего говорить, здесь только любовь и слезы…

Сегодня как-то особенно тепло и благодарно Олегу дарят цветы, стараются сказать ему хотя бы несколько слов, пожелать того, что желают самому дорогому и близкому человеку. И растроганно улыбаясь, он говорит всем «Спаси Господи…».

Отложим попечение,
Покаяния час настал.
Послушаем, братие, пение
Дней Великого поста…

И мелодия святая
Утешала скорбный люд.
Да исправится молитва моя….

Несколько раз я пробовала слушать эти песнопения в разных исполнениях, но чтобы вот так переворачивать душу, заставлять ее страдать и плакать, питать ее таким благодатным очищающим светом – для меня это, все-таки, возможно только в исполнении Олега…
И в полной тишине зала, убрав руку со струн гитары…

Да исправится молитва моя,
Яко кадило пред Тобою…

Да разве возможно обрести в слова то, что чувствуешь сейчас, описать то, что творится в душе твоей, в душах сотен людей…
И вот в такую минуту звук мобильника… Ну, что здесь можно сказать про таких тупых и бездушных людей, которые, придя на концерт, не могут сделать самых простых и элементарных вещей? Ведь перед началом второго отделения было еще раз громко сделано напоминание об этом. Бесполезно, хоть кол на голове теши…

Туман, туман, туман меня окутал,
Да только не дано ему согреть…

Вторая часть программы всегда воспринимается легче, и здесь Олег все чаще и чаще стал улыбаться. А вы сами знаете, насколько его улыбка влияет на настроение зала.

Млечный Путь, и кроткий полумесяц,
И звёзды, и вода, и эта тишь…