ПЕТЕРБУРГСКИЙ ДНЕВНИК
Еженедельное издание правительства Санкт-Петербурга
24 января 2011 года
№ 2 (317) Я ЭТИМ ГОРОДОМ ХРАНИМ
Блокадный поэт
Анатолию Молчанову было девять лет, когда началась война. На балконе ленинградской квартиры он собирал камни, чтобы бросать их в фашистов, если они ворвутся в город. В одиннадцать он поймал двух немецких шпионов. О блокаде писал стихи, но отважился опубликовать их лишь полвека спустя после того, как отгремели победные залпы. И вошел в историю как блокадный поэт.
Осенью 1941-го Ленинград погрузился во мрак: из-за строжайшего затемнения люди то и дело натыкались друг на друга. И тогда придумали «светлячки» – светящиеся броши. Покрытые специальным составом, они светились в темноте, и человека было видно за несколько шагов. «Отец подарил мне «светлячок», сделанный из какого-то значка. Он светился так ярко, что я мог с его помощью читать книгу, передвигая значок по строкам», – писал Молчанов. Занятия в школе прекратились, хлеба давали все меньше, с фронта потянулись похоронки. Но жизнь в осажденном городе продолжалась.
К Новому году дедушка Толика устроил настоящую елку. Поскольку раздобыть пушистую красавицу было негде, ее нарисовали прямо на стене. Бабушка ругалась, мол, незачем портить обои, на что дед ей ответил, что обои после войны возьмут в музей. Стали вешать на гвоздики и игрушки, и вдруг царский подарок от Деда Мороза – грецкие орехи, завернутые в фольгу, и конфеты, которые вешали на елку в последний довоенный год, а потом убрали вместе с игрушками.
«Нам лишь бы пережить зиму», –
Шептали люди, как молитву,
И, разгоняя смерти тьму,
Вели они святую битву.
И вот – весна! Ожили мы.
Как хорошо, что мы не знали,
Что нас в блокаде ожидали
Еще почти что две зимы…
Опасаясь уличных боев, в начале Свечного переулка, прямо под окнами Молчановых, соорудили баррикаду из обломков соседних домов. «Я тоже помогал, а потом притащил на балкон несколько больших камней, чтобы бросать их сверху на фашистов, когда они начнут штурмовать», – рассказывал Анатолий Владимирович. К счастью, враг не ступил на ленинградские улицы, а камни пригодились после войны – как гнет для квашеной капусты. Чтобы спасти семью, мама будущего поэта стала донором. Дома она сказала, что на работе выдали подарки, которые привезли на самолете с Большой земли. «Потом мы узнали, какую цену платит мама за эти «подарки», – с горечью вспоминал Молчанов.
Когда Толе было одиннадцать, его маму направили на работу в подсобное хозяйство – выращивать овощи для Ленинграда. «Те, кто пережил первую блокадную зиму, пытались за лето сделать запасы. Весь центр и пригород Ленинграда в кольце захватчиков превратились в большой огород, – говорил поэт. – Я ходил в лес за грибами и ягодами. И вот однажды приметил двух подозрительных солдат в форме красноармейцев. Решил за ними проследить и притаился в кустах. И вдруг, когда над нами пролетел самолет, один из них выстрелил в мою сторону. Меня отбросило в яму. Немцы раздвинули ветки, смотрят: на груди у пацана красное пятно расползается – и ушли со спокойной душой. А на самом деле ранение пришлось в коленку, на майку же только кровь попала, ведь я на корточках сидел. Я кое-как дополз до наших частей и сообщил про немецких шпионов, которых вскоре поймали…»
Маме мальчишка решил ничего не рассказывать – соврал, что ободрал ногу пилой. «Старался не расстраивать ее», – пояснял он в своей книге «Мы из блокады». Утаил и «взрослую» медаль «За оборону Ленинграда», которую ему вручили от имени командования Красной армии «за проявленное мужество при задержании немецких диверсантов». Лишь в победном мае 1945-го мама надела нарядное платье и, приколов на грудь медаль, спросила: «И долго еще ты будешь прятать свою награду?». Оказалось, что она знала правду с самого начала.
Спустя много лет Анатолий Владимирович написал:
… И я войну узнал не по плакатам
И не в кино под бутафорский шум.
Я на войне был школьником блокадным
И след от пули вражеской ношу.
Голод в Ленинграде отступил, начались регулярные занятия в школах. «Последний блокадный учебный год был, конечно, не таким, как два предыдущих. В классах было тепло, и горел электрический свет. Учителя и ученики уже не падали в голодные обмороки, не умирали от голода. Блокада был прорвана. Но враг, видя, что ему уже не задушить город голодом, решил бомбежками и обстрелами разрушать Ленинград и убивать его жителей», – рассказывал поэт. В его архиве сохранился школьный дневник, в котором то тут, то там в графе «что задано» на несколько строк одна запись – «Обстрел». А по соседству стоят отметки, полученные во время бомбежки. После войны, в 1950-е годы, 321-я школа, где учился поэт, закрылась на ремонт. Только тогда на чердаке обнаружилась страшная находка – неразорвавшийся снаряд.
«Вечером 27 января мы с бабушкой стояли на Владимирской площади и смотрели салют в честь полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады – первый салют в нашем городе и самый красивый!» – это детское воспоминание осталось с Молчановым на всю жизнь.
Говорят, я ребенок блокады.
Возражаю решительно. Нет!
Я был школьник тогда, и не надо
Это путать за давностью лет…
Может показаться странным, но до самого последнего вздоха поэт говорил, что военные дни были для блокадников лучшим временем в жизни. «Потому что фашисты думали превратить нас в зверей, но у них это не получилось, – пояснял он. – Мы счастливое поколение – есть что вспомнить и чем гордиться».
После войны он с золотой медалью окончил школу, а затем Ленинградский гидрометеорологический институт. Стихи он начал писать рано, но, как сам признавался, пока был жив поэт Юрий Воронов, публиковать их стеснялся. А после смерти поэта, случившейся в 1993 году, понял, что пришло его время принять эстафету. Произведения Молчанова, посвященные блокаде, литературные критики ставили в один ряд со стихами Ольги Берггольц и Юрия Воронова, а на одном из творческих вечеров Анатолия Владимировича даже назвали «блокадным Маяковским».
Первую книгу стихов Молчанова, «Блокадной вечности мгновенья», издали в 1991 году «самиздатом» ветераны Дороги жизни. В 1992 году вышел сборник «Мы из блокады», в 1995-м – «Крещенные блокадой», в 1997-м – «Я – часть Ленинграда». В 2002 году увидел свет однотомник «Мы из блокады», куда вошли все части его блокадной трилогии. Многие строчки из его стихов стали крылатыми. Именно ему принадлежало авторство известной поэтической формулы «Мы вышли из блокадных дней».
В 1990-х годах поэт стал актером легендарного театра «Родом из блокады». Именно он предложил дать это название уникальному коллективу, объединившему артистов многих жанров и творческих работников – жителей блокадного Ленинграда. Кроме того, Анатолий Молчанов был знатоком истории блокадного города. Говорят, никто лучше него не проводил экскурсии по Дороге жизни.
Он часто выступал в институтах и школах, рассказывал о своем блокадном детстве. Его очень любили дети в детских летних лагерях, где он работал… «сказочником», рассказывая народные и литературные сказки, в том числе, и собственного сочинения. Были в его багаже и подлинные сказки времен Великой Отечественной войны – их он всю жизнь разыскивал, собирал, восстанавливал по памяти.
Его голос звучал на мемориалах, фестивалях военной пенсии, митингах и в поездках к памятным местам сражений. Увы, Анатолий Владимирович всего несколько дней не дожил до памятных дат прорыва и полного снятия блокады.
13 января на 79-м году жизни поэта, которого называли «летописцем Ленинградской блокады», не стало.
Эпитафией Молчанову звучат его строки, посвященные другому поэту блокады – Юрию Воронову:
Умолк блокадный метроном
Еще в одном усталом сердце.
Поэт заснул последним сном,
Повергнув в скорбь единоверцев.
Закрылись грустные глаза
Гомера новой «Илиады»,
Но не умолкнут голоса
Его стихов, его «Блокады».
Он добровольно приковал
Себя поэзией к блокаде
И кровью сердца отливал
Строку чеканную в тетради.
Анастасия Горбунова
http://www.spbdnevnik.ru/?show=article&id=9409
