В этом году нас ждет 88-я годовщина со дня смерти Николая Гумилева. В очередной раз поклонники поэта разделятся на три группы: одни поедут возлагать цветы к памятному кресту в Бернгардовке (долина реки Лубья под Всеволожском), вторые — в Лисий Нос, третьи – в Ковалевский лес у Ржевского полигона… «Гумилевцы» уже много лет спорят о том, в каком же из этих трех мест расстрелян и похоронен поэт. Его гибель в биографиях и учебниках окутана героическим ореолом. Однако петербургские исследователи Владимир и Наталья Евсевьевы (ВИН), изучив архивные материалы и недавно изданные воспоминания очевидцев, разоблачили миф о гибели Гумилева.

«Шикарно умер»

Миф, созданный первой волной эмиграции, гласит, что Николай Гумилев умер как герой. Владимир Набоков в своих американских лекциях по русской литературе говорил: «Ленинские бандиты казнили Гумилева, русского поэта-рыцаря». Многие эмигранты, в глаза не видевшие поэта, писали с чужих слов, что он – монархист и офицер – был ярым контрреволюционером и от всей души боролся с произволом большевиков, за что его и арестовали. Что на допросах его пытали, но он не сказал ни слова, за что его и приговорили к расстрелу. О самой расстрельной сцене известно от эмигрировавшего поэта Георгия Иванова, который записал рассказ поэта Сергея Боброва: «Знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу… Даже на ребят из особого отдела произвел впечатление. Мало кто так умирает».

Даже свидетельство Анны Ахматовой, записанное ее падчерицей Ириной Пуниной в 1991 году, вызывает вопросы – якобы в конце лета 1945 года поэтесса привезла Пунину «в район Пороховых», показала поле и тихо сказала: «На том месте расстреляли Николая Степановича. Ко мне пришел рабочий и рассказал, что в ту ночь 25 августа было слышно, как их расстреливали. Он жил поблизости и видел около дороги поваленные с корнем большие деревья, на месте вывернутых корней была яма – на ее краю, вероятно, их расстреляли. Когда он пришел на то место, яма была засыпана, и земля разровнена». Из слов Ахматовой следует, что рабочий видел только разровненную землю могилы – непонятно, почему он решил, что в ней лежит Николай Гумилев.

Петербургские исследователи Владимир и Наталья Евсевьевы (ВИН), не раз разоблачавшие литературные мифы, усомнились в правдивости «героической версии». Несколько лет они изучали все возможные документы и пришли к неутешительному выводу.

– На самом деле в том, как умер этот поэт, не было ничего «шикарного» и романтического! – утверждают они.

Заговора не было!

Начнем с первой части – антибольшевистской деятельности. Согласно документам ВЧК, поэт проходил по так называемому таганцевскому заговору: «активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности…»

Изучив рассекреченные материалы дела, Евсевьевы утверждают, что никакого «заговора» попросту не было!

– В рассекреченных документах значатся очень смешные вещи, – объясняют Владимир и Наталья. – По показаниям лидера «контрреволюционеров» профессора Таганцева, «Гумилев принял 200 тысяч рублей на организацию поддержки питерской интеллигенцией международного военного заговора». Одна эта фраза полностью опровергает само существование заговора! Знаете, что можно было в 1921 году купить на 200 тысяч рублей? Десять почтовых марок! Ну какой может быть заговор на 10 почтовых марок?!

Действительно, историки выяснили, что в 1921 году пуд (около 16 кг) ржаной муки стоил 140 тысяч рублей, пуд пшена – 192 тысячи рублей, так что сумма, выданная Гумилеву на контрреволюционную деятельность, и вправду выглядит нелепой. Почему же следователей это не смутило?

– Вы вспомните, какое время было, – разгар Кронштадтского восстания! На его подавление были мобилизованы даже делегаты X съезда партии. Большевики были очень напуганы – и требовалось срочно показать, что власть в их руках незыблема. И тогда они придумали «дело Таганцева».

Интересно, что слова Евсевьевых независимо от них подтвердила… Прокуратура России! Изучив все 382 тома уголовного дела № Н-1381 (214224) по так называемой Петроградской боевой организации (заговор Таганцева В. Н.), прокуратура выдала заключение: «Уголовное дело в отношении участников организации, получившей свое название только в процессе расследования, было полностью сфальсифицировано». Однако до опубликованных биографий Николая Гумилева эта новость почему-то не дошла.

По «таганцевскому заговору» было арестовано 833 человека. Из них 96 расстреляли по приговору и убили при задержании, 83 отправили в концлагерь, одного ребенка заключили в детскую колонию. Судьба остальных неизвестна до сих пор. Глава следствия по «таганцевскому заговору» Яков Агранов, позже ставший заместителем Ягоды, спустя годы так объяснял жестокость, проявленную даже к непричастным: «В 1921 г. 70% петроградской интеллигенции были одной ногой в стане врага. Мы должны были эту ногу ожечь».

Выходит, Гумилева убили только за то, что он был видным представителем петроградской интеллигенции!

– В материалах дела прямым текстом указано, почему задержали Гумилева, – рассказывают Евсевьевы. – «Контрреволюционная деятельность» – это только формулировка. За ней в материалах дела скрывались следующие прегрешения: то, что Гумилев был образованным военным, имел два Георгиевских креста и дворянскую внешность. Кроме того, Гумилев родился в Кронштадте, что в материалах дела подчеркнуто – ведь кронштадтская «прописка» тогда для любого чекиста была как красная тряпка для быка! Так что поэт был для следствия даже не поэтом, а просто классовым врагом: следователь обращался к нему на издевательски-дворянский манер – «Гумелев» с ударением на второй слог. Кроме 200 тысяч рублей, полученных «на технические нужды», никаких улик на Гумилева так и не нашли.

Забили прикладами и сожгли

Вторая часть истории и гибели Гумилева – расстрел – тоже вызывает большие сомнения.

– Гумилева арестовали 3 августа 1921 года, – напоминает Владимир Евсевьев. – Первый допрос состоялся 18 августа. 23 августа следователь составил по Гумилеву «заключение». А 27 августа в газетах вышли списки расстрелянных по «таганскому заговору» – Николай Гумилев числился в них под номером 168. Мы уже никогда не узнаем, что в точности произошло с поэтом между 3 и 27 августа, но одно можно сказать точно: бессмысленно искать могилу Гумилева, ее просто не существует!

– Дело в том, что, кроме газетной публикации о «разоблачении заговора», вышедшей по заказу власти, факт расстрела Гумилева нигде не зафиксирован, – объясняют Евсевьевы. – А близкий друг Гумилева поэт Михаил Лозинский, побывавший с ним в тюрьме по тому же «таганцевскому делу», и новый муж Ахматовой востоковед Владимир Шилейко, специально собиравший информацию о последних днях поэта в застенках, категорически отрицали расстрел. Если уж кому и верить, то им. Недавно были опубликованы воспоминания Шилейко, в которых он излагает свою версию гибели Гумилева: поэт во время допроса попросился из камеры на оправку; охранники отказали – это была характерная чекистская пытка в те времена; Гумилев, будучи очень вспыльчивым человеком (об этой черте характера вспоминают все его знакомые), оскорбился, начал орать и ломиться в дверь камеры – и охранники, для которых поэт был всего лишь очередным «контриком», забили его прикладами. Той же версии придерживался поэт Михаил Лозинский: он сообщает о том, что труп Гумилева сожгли вместе с другими телами в крематории на Васильевском острове.

Еще один человек из гумилевского окружения – художник Юрий Анненков – подтверждает эту версию. Эмигрировав, он в 1934 году издал в Париже книгу воспоминаний о Петрограде. В ней Анненков также утверждает: «Николая Гумилева забили в камере прикладами». Интересно, что сын поэта Лев Гумилев рассказы о героической смерти отца тоже с уверенностью называл «ерундой». Евсевьевы считают, что это неслучайно.

– Лев Гумилев был очень талантливым историком, и как ученый он говорил, что в истории важно не только знать факты, но и понимать эпоху. В то время смерть от прикладов во время допроса была самым вероятным исходом для вспыльчивого подследственного, а Гумилев именно таким и был.

Действительно, известно, что в первые годы советской власти «солдаты революции» с трудом добывали патроны, поэтому именно приклад был орудием большинства убийств. Достоверно известно, что царскую семью также избивали прикладами. И в подавлении Кронштадтского мятежа, как отмечают исторические хроники, приклады незаряженных винтовок и карабинов сыграли немалую роль. Возможно, та же участь, что и поэта, постигла и те несколько сотен задержанных по «таганцевскому делу», о судьбе которых до сих пор ничего не известно: их убили на допросах и сожгли в печи петроградского – первого в России – крематория…

Алиса Берковская

http://www.mk-piter.ru/2009/07/01/017/