В киноцентре «Родина» начался показ фильма «Первая любовь» («Primo amore») итальянского режиссера Маттео Гарроне. Эта картина была снята шесть лет назад, однако обозреватель «Культурной столицы» уверен, что прокатывать такие фильмы никогда не поздно.

Чуть более года назад на российские экраны вышел фильм Маттео Гарроне «Гоморра». Несмотря на весьма ограниченный прокат, собрал отменную прессу и даже немножко денег. Привлекательных черт у него было две: репутация каннского триумфатора и мафиозный сюжет. Впрочем, тех, кто шел исключительно за вторым, постигло разочарование: никакой мрачной стильности, никаких величественных перестрелок и дождевиков, лоснящихся при тусклом свете фонаря над пустынным перекрестком. В общем, ничего из того, что в Танатосе от Эроса. Фильм оказался длинным, подробным, негромким – и напрочь лишенным устоявшихся культурных кодов. По крайней мере, масскультурных. Иными словами, Гарроне снимал так, как будто ни «Крестного отца», ни «Неприкасаемых» никогда не существовало; более того – как будто им и не надо было бы существовать вовсе. Рядом с «Гоморрой» все привычные, на поток поставленные «фильмы о мафии» казались бесстыдными и циничными гимнами во славу оргпреступности. Было там много других достоинств, но это бросалось в глаза – как редчайшее.

Нечастый случай: российский зритель узнал о существовании нового режиссера с мировым именем одновременно с остальным миром. «Гоморра» и впрямь была первым международным триумфом Гарроне; прежние его фильмы, хоть и попадали в конкурсные программы крупных фестивалей, особым вниманием не пользовались и обласканы не были. Из чего не следует, что они того не заслуживали: киноистеблишмент по-прежнему любит лишний раз перестраховаться, хотя и – год от года – всё хуже отличает лишние разы от нелишних. Ныне «Родина» восполнила этот пробел и выпустила на экран предыдущий, шестилетней давности, фильм Маттео Гарроне «Первая любовь». Снискавший в 2004 году приз Итальянской киноакадемии, приз итальянских кинокритиков и приз Берлинского фестиваля. Все три – за лучшую музыку. По счастью, ошиблась не «Родина» сейчас, а отвечавшие за распределение призов тогда, и столь утешительная коллекция наград кажется ныне чистым курьезом. Хотя музыка хорошая. Но далеко не она одна.

Сюжет фильма, можно сказать, прост – в том смысле, что укладывается в несколько фраз. Главный герой, Витторио (Виталиано Тревизан), хозяин небольшой ювелирной мастерской, знакомится по объявлению с молодой женщиной Соней (Микела Ческон), работающей в магазине сувениров, а по вечерам позирующей в художественной студии. Между ними завязывается роман. Однако Витторио уверен, что Соне следует похудеть, и сажает ее на жесткую диету (а точнее – практически морит голодом). Любовные отношения и процесс похудания Сони настолько захватывают их обоих, что она теряет работу в магазине и студии, а он – свою мастерскую. У нее начинаются голодные обмороки и расшатывается психика, но возлюбленный не сдает позиций. Не потому, что садист; садизм здесь – лишь неминуемое чудовищное следствие. Просто Витторио – потомственный ювелир и хорошо знает, что истинное, чистое золото весит много даже при малом объеме – даже если это вовсе золотая пыль… Драгоценное должно быть очищено от любых примесей.

Внимательный глаз без труда усмотрит в этом сюжете следы многих знаменитых произведений европейской литературы за последние полвека – от «Коллекционера» Фаулза до «Похитителей красоты» Брюкнера. Но именно что в сюжете; ни стилю, ни смыслу фильма Гарроне предшественников не подобрать. В «Первой любви» он проделывает тот же трюк, что принесет ему славу четыре года спустя: виртуозно избегает попадания в какой бы то ни было культурный код – пусть даже самый «благородный» и «респектабельный». Проход по минному полю по сравнению с этим – просто уличный брейк-данс. И отсылка к «авторскому кино», которое-де и должно существовать (по крайней мере, в самом рафинированном своем виде) вне влияний и традиций, тут не поможет. Во-первых, это неверно. Во-вторых, пресловутый «арт-хаус» – сам по себе стиль, со всеми положенными правилами и канонами, причем очень четкий, вот уже не одно десятилетие паразитирующий на наследии Антониони, Вендерса и Ангелопулоса. А в-третьих, пренебречь чужими влияниями проще (да и эффектнее) всего, коли разработан свой собственный стиль: яркий, внятно устроенный, мгновенно опознаваемый. Ничто из этого к фильмам Гарроне неприложимо. Его манера чрезвычайно скупа, предельно функциональна, очень изобретательна – и совершенно не поддается схематизации. Да, еще один момент – для итальянского режиссера почти немыслимый. У Маттео Гарроне идеальный вкус.

Гарроне – подлинный поэт и подлинный интеллектуал; и потому за пределами Европы (той, что начинается к западу от российско-польской границы) он себе зрителей вряд ли сыщет. Его поэзия не призвана возвысить низкие души; его интеллектуализм нимало не похож на тот, который имеет хождение среди самородков, высидевших себе дипломы (то есть российских интеллектуалов): тривиальность в винтажном оформлении. Его кинематограф не предназначен ни для зрителей, гордящихся тем, что они «простые», ни для зрителей, кичащихся собственной «сложностью», – ведь они еще проще. И в этом смысле жест киноцентра «Родина» роскошно презрителен. Но вряд ли, назвавшись киноцентром, должно позволять себе иные жесты. Я имею в виду – здесь и сейчас.

Алексей Гусев
«Фонтанка.ру»

Фото, видео, полная версия материала: http://www.fontanka.ru/2010/02/21/002/