| Марина_Л | Дата: Вторник, 09.06.2020, 23:02 | Сообщение # 1 |
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 307
Статус: Offline
| КУНИЦЫН АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ
12 сентября 1927 — 3 октября 1999
Театральный педагог, актер и режиссер.
Заслуженный деятель искусств РСФСР (6.07.1981).
В 1949 году окончил Ленинградский театральный институт.
Актер Ленинградского театра им. Ленинского комсомола.
Заведующий кафедрой сценической речи ЛГИТМиКа-СПбГАТИ (1963-1999), профессор. На кафедре преподавал в течение 45 лет.
Организовал конкурс чтецов имени Яхонтова и превратил его в международный.
ТЕАТРАЛЬНЫЕ РАБОТЫ
Ленинградский театр музыкальной комедии:
"Ромео и Джульетта", режиссеры А. Куницын и Г. Барышева
ФИЛЬМОГРАФИЯ
озвучивание
1957 - Швейк на фронте | Poslušně hlásím (Чехословакия)
Сагнер
роль Отто Градецкого
1955 - Танковая бригада | Tanková brigáda (Чехословакия)
Милош Сташек
1955 - Дай руку, жизнь моя | Life and Loves of Mozart, The | Mozart (Австрия)
Антонио Сальери
"ТАМ ВСТРЕТИЛ НАС КУНИЦЫН..."
Профессор Санкт-Петербургской Театральной Академии Александр Николаевич Куницын возглавлял одну из ведущих творческих кафедр Академии более 35 лет. В сложном и не всегда добром театральном мире подобное встречается редко, но Куницына любили и уважали все, кому посчастливилось с ним встречаться - и коллеги, и ученики, и просто те, кто, так или иначе был связан с Театральным...
А пришел Александр Николаевич Куницын в Театр далеко не сразу. Вначале была блокада, обледенелые крыши, тяжелые мотки провода... Один раз будущий профессор, чинивший радиопроводку, чуть было не сорвался. Его спас товарищ, зацепивший его в последний момент петлей из провода. Впрочем, говорят, что случайностей не бывает. Видимо, Куницын был очень нужен в этом мире. И он остался жив. Когда самые трудные блокадные дни остались позади, Александра, как и многих других юношей, определили в военно-технический институт. По тем временам это был гарантированный и очень даже неплохой кусок хлеба. Но Куницын уже заболел театром и решил променять даже не синицу, а полноценного гуся в руках на белого журавля в небе. Дома его долго не понимали, но Александр Николаевич настоял на своем, обещав матери, что будет учиться только на отлично. И ушел в Театральный, хотя профессия актера не считалась ни перспективной, ни хлебной.
Когда учился, умер отец, пришлось стать главой семьи. Видимо, уже тогда Куницын умел отвечать не только за себя, но и за других. Он всю жизнь кому-то помогал, кого-то поддерживал, но не расслабляя жалостью, а заставляя сконцентрироваться, сосредоточиться и, в конечном итоге, победить самого себя, свои беды и сомнения.
Работал Александр Николаевич практически до последнего дня. Зачастую на пяти - восьми работах, и везде его уважали и ценили. Даже когда профессор заболел и стало ясно, что он уже не вернется, в Университете (он учил говорить, как должно, будущих юристов) держали его место незанятым до последнего. Куницын был своим на радио, читая самые сложные тексты. И это в те времена, когда любая оговорка могла обойтись очень дорого. Но основной любовью и смыслом жизни Александра Николаевича Куницына был театральный институт и его ученики, которых он учил всему. От чисто профессиональных навыков до умения обрести себя; и еще он учил думать.
Профессор раскрывал в людях то, о чем они сами не подозревали. Вспоминает Маргарита Павловна Пронина, одна из его аспирантов: "Александр Николаевич был человеком исключительно многосторонним. Когда речь заходила об интересной, свежей информации, он становился ненасытным, причем каким-то непостижимым образом умудрялся схватить суть и вычленить главное, а потом обратить это главное на пользу делу. Его научное кредо было "Вы должны писать диссертацию. Вы делаете ее, а она делает вас."
Мы, его аспиранты, с кем только не сотрудничали - в интервале от кафедры уха, горла, носа до космического института. Александра Николаевича интересовала и дальняя космическая связь, и проблемы эмоции и речи, над которыми бьются такие выдающиеся люди, как Бехтерева, Вербицкая, многие другие. За океаном со свойственной им самоуверенностью говорили, что к концу века задача будет решена. Этого не случилось, и никто не знает, дано ли человеку решить эту задачу логически. А вот Александр Николаевич, интересовавшийся этой проблемой, очень многое чувствовал интуитивно - и не только чувствовал сам, но и учил этому других.
Он умел удивительно точно указать правильное направление, по которому оставалось только идти и идти. К нам, своим аспирантам, относился с большой требовательностью, жестко - и вместе с тем, по-доброму. Я это испытала на себе. Александр Николаевич был фигурой крупного масштаба. Именно он вывел кафедру за рамки узкой специализации предмета - сценической речи. Когда я пришла к нему, кафедра была практически сформирована, причем из своих людей, которые были близки профессору по духу. Многие из них (и я в том числе) были сначала учениками, но затем осознанными последователями Александра Николаевича.
Тема моей диссертации была достаточно сложной, материалов нигде не было, к тому же я очень переживала. Вплоть до того, что когда приносила свою работу с кафедры, где ее просматривали и делали замечания, домой, я несколько дней не могла ее раскрыть. Мне было страшно. Я подходила, развязывала, потом, не читая, вновь завязывала, а когда, наконец, начинала читать, прямо-таки слышала голос Александра Николаевича, нервный, раздраженный. "Как?! Она не может понять очевидного?!"
Но, прочтя все до конца, я становилась просто счастлива, потому что Александр Николаевич, в отличие от других, несмотря на весь свой гнев, указывал верное направление. Он имел право сердиться на нас, ведь к себе он был намного требовательнее, чем к другим. Именно эта его черта во многом сформировала кафедру. Недаром у нас было такое количество диссертаций, причем сложных интересных, неожиданных.
Хоть и говорят, что незаменимых нет, я не думаю, чтобы появился человек, равный профессору Куницыну. Мне кажется, что все, что возможно создать в нашей сфере в научном плане, им было создано. Если что-то еще и станет развиваться, то это будут лишь какие-то незначительные дополнения. Ну а я благодарна судьбе, сведшей меня с таким человеком и считаю своим учителем именно его, хотя у меня был такой педагог, как Олег Николаевич Ефремов, я работала в театре комедии у Акимова."
Но школа Александра Куницына, в первую очередь, все же была славна не диссертациями, а спектаклями. Высокая классика гармонично чередовалась с современными пьесами, а смешное - с великим. Была миниатюра о мужественном полярнике и девушке, донесшей до него вести с Родины (в виде одеяния из газет), весело, но едко пародирующая "идеологически выдержанные балеты". Нельзя не вспомнить нашумевший спектакль "Синие кони", в центре которого был Ленин, которого медленно, но неотвратимо душили красные лозунги, из лабиринта которых уже не вырваться. Тогда (в начале 80-х!!!) этот спектакль стал настоящим потрясением. Даже циничная комсомольская элита, завернув однажды на модное зрелище, прекратила перешептываться и жевать, а потом спектакль был удостоен специальной комсомольской премии. Куницин вообще умудрялся достучаться до сердец, на первый взгляд, безнадежно поросших шерстью. При соприкосновении с тем, что он делал, самые равнодушные люди неожиданно для самих себя начинали сострадать, думать, чувствовать. Что, собственно говоря, и есть высшая награда для творца.
"Двенадцатая ночь", "Сашка", "Моя прекрасная леди", "Вишневый сад" - это далеко не полный перечень спектаклей, поставленных Александром Николаевичем и его учениками. Они, кстати, играли так, что никто не верил, что это просто студенты. Доходило до смешного: на зарубежном конкурсе, где работа курса Куницына стала настоящей сенсацией, ребят не мытьем, так катаньем заставляли признаться, что на деле они не студенты, а профессиональные актеры, причем собранные со всего Ленинграда.
...А теперь ученики Куницына рассеялись по всему миру. Кто-то в Швейцарии, кто-то в Америке. Но те, кем профессор гордился больше всех, вопреки всем сегодняшним неурядицам, остаются в России, в Петербурге. И, в первую очередь, следует назвать Олега Погудина, с именем которого связано неожиданное и малопонятное для воротил шоу-бизнеса возрождение русского романса и песни. Вопреки творящемуся на телеэкране безобразию. Вопреки навязыванию американских стандартов и американских мелодий. Нет ни реклам, ни аляповатых афиш, ни"перетяжек" на Невском, а на концертах Погудина люди стоят в проходах.
Артист вдохнул в классическую манеру исполнения искренность, душевность, оживил, заставил звучать по-новому знакомые, безыскусные слова. А научил его этому профессор Куницын, с присущим ему чутьем, понявший, что именно нужно людям.
"Я узнал Александра Николаевича в конце 80-х, - рассказывает Олег Погудин, - когда вся страна эмоционально полыхала. Было исключительно трудно удержаться от охватившей всех какой-то варварской жажды разрушения. А он не только устоял сам, он помог это сделать другим, направляя всех нас на поиски истины, а не в погоню за чем-то злободневным, приносящим сиюминутный успех, но перечеркивающим главное.
Именно Александр Николаевич воспитал в нас любовь к родной речи - даже не к речи, к Слову в высшем, почти божественном его понятии. Каждый из нас, выходя на сцену, будь это в театре или же на концертной сцене, беседует со слушателем, со зрителем. Я глубоко убежден, что наша профессия имеет право на существование, только когда она (как и любое человеческое действие) служит "разумному, доброму, вечному", Тогда себя может уважать не только артист, но и человек, пришедший провести время с этим артистом.
Для большинства учеников Куницына это стало необходимым. Важна идея, Нечто, стоящее во главе творчества, а во главе всего всегда стояло Слово. Если же говорить о слове в несколько более приземленном смысле, как о предмете, которому нас учили, то и в тут Александр Николаевич был истинным Мастером, щедро передававшим свои знания другим. Мне очень много приходится ездить. Первое, что отмечают, - "какой у вас язык". Причем не только в России. Люди могут не понимать прямого смысла выражения, но они слышат музыку слова. И этим мы обязаны именно Александру Николаевичу. Он делал для нас все, что было в человеческих силах, если не больше. Другое дело, что результат определяется не только волей Учителя, но и сутью ученика. И, возможно, я рискую отклониться от темы, но я хочу сказать еще об одном. Сейчас мало кто, даже из тех, кому это вроде бы положено по профессии - дикторы, комментаторы, актеры - помнят, кем они должны быть для других. Ведь без идеи, без желания отдать людям то, что горит, живет у тебя в душе, ты, в общем-то, просто фигляр, если не хуже. Но если за тобой стоит нечто Высокое, Чистое, Истинное, ты нужен, ты призван, ты один из счастливейших людей в мире, потому что занят самым нужным делом.
Человек должен помнить сам и постоянно напоминать другим, что он существо духовное, а не прямоходящее млекопитающее, обладающее речевым аппаратом. Наша профессия, по большому счету, призывает человека понять, что он создан по образу и подобию Божиему. И вот это-то и прививалось нам в институте. Причем не декларативно, а с искренностью и огромной душевной теплотой. Многие из нас, даже уйдя из института, приходили сюда за советом. И Александр Николаевич всегда принимал и всегда понимал. Такое не забывается.
Время сейчас, конечно, непростое и недоброе, сегодня очень трудно оставаться человеком, не озлобиться, не извериться... Именно поэтому я так хочу, чтобы память об этом человеке, об Учителе милостью Божьей не прерывалась, чтобы о нем узнали даже те, кто не был знаком с Александром Николаевичем лично..."
А о нем и узнают. От его учеников, от тех, кто продолжает его дело. Теперь мастером "куницынского" курса стала жена Александра Николаевича Галина Андреевна Барышева, его давнишний соратник и помощник. Продолжается работа. Будут новые спектакли, появятся новые имена... Александр Николаевич и Галина Андреевна, бывшие учениками учеников Станиславского, стали как бы внуками великого режиссера, продолжая его традиции. Сегодня появляются ученики и у их питомцев. Связующая нить тянется вперед, в будущее, и, как знать, возможно, именно она для многих станет нитью Ариадны, выводящей к свету из лабиринта бездуховности и сомнений.
Вера Камша
Подробнее на Кино-Театр.РУ https://www.kino-teatr.ru/teatr/activist/386926/bio/
За найденный материал благодарность Светлане Лопатиной
Тревожные звуки внезапной музыки давали чувство совести, они предлагали беречь время жизни, пройти даль надежды до конца и достигнуть ее, чтобы найти там источник этого волнующего пения и не заплакать перед смертью от тоски тщетности. (А.Платонов)
Сообщение отредактировал Марина_Л - Вторник, 09.06.2020, 23:10 |
| |
| |
