|
"Я пронесу твой свет сквозь жизнь земную..."
| |
| Александра_М | Дата: Воскресенье, 11.12.2016, 21:14 | Сообщение # 1 |
|
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 137
Статус: Offline
| На днях был день рождения великого русского лирического поэта Афанасия Фета.... Как в такой день не раскрыть любимый, старый, зачитанный томик его чудных стихотворений, не перелистать, словно долгую, прекрасную жизнь Поэта, оставленные им "Воспоминания"?!. И все это в синие сумерки, в московской квартире, в уютном кресле под мурлыканье дремавшего под боком кота... И вспоминается, как это чудесно было в юности: сидеть с книжкой в декабрьскую стужу у приоткрытой, раскаленной, прозрачно-розовой дверцы печи, смотреть на стеклянные, алые, тлеющие угли...
Тускнеют угли. В полумраке
Прозрачный вьётся огонёк.
Так плещет на багряном маке
Крылом лазурным мотылёк.
Видений пёстрых вереница
Влечёт, усталый теша взгляд,
И неразгаданные лица
Из пепла серого глядят.
Встаёт ласкательно и дружно
Былое счастье и печаль,
И лжёт душа, что ей не нужно
Всего, чего глубоко жаль.
Во всех великолепных, лирических, поэтических откровениях Афанасия Фета пылает страстное пламя незабвенной любви к милой провинциальной барышне Марии Лазич, той, которую безжалостное пламя унесло в Небытие... А вся дальнейшая жизнь поэта и его творчество стали одним мучительным огнем воспоминаний той трагической любви... Чувство неизбывной вины за загубленную юную жизнь и преданная любовь к Марии Лазич жила в его больном, сокрушенном сердце до последних дней его жизни...
Ты душою младенческой все поняла,
Что мне высказать тайная сила дала,
И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить!
У любви есть слова, те слова не умрут.
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придем,
нас нельзя разлучить!
Кто та необыкновенная, таинственная девушка, светом возвышенной любви к которой пронизано каждое лирическое стихотворение Фета, памяти которой посвящена вся его жизнь?..
Эта встреча описана в "Воспоминаниях А.Фета.
Однажды в гостеприимном доме бывшего офицера Орденского полка М. И. Петковича давали бал,что стал событием для офицеров полка, расквартированного в херсонской глуши... Летящие стайки уездных милых барышень, вальсирующих с офицерами, порхали по залу. В веницианских зеркалах дрожали отблески свечей, таинственно искрились и мерцали украшения на дамах... Внезапно Фет был поражен видением яркой, стройной девушки, которая выделялась среди других совершенно детским очарованием, была высокой, тоненькой и грациозной...Взволнованный Фет пожелал быть представленным поразившей его воображение юной деве. Девушку звали Мария Лазич... Дочь отставного кавалерийского генерала сербского происхождения Козьмы Лазича, соратника Суворова и Багратиона, была главной помощницей отца и старшей в его многодетном семействе... Ей минуло уже 24 года, Фет был немного старше...
«Я ждал женщины, которая поймет меня, — и дождался ее», — писал он своему другу Ивану Петровичу Борисову, с которым вместе провел детство в Орловской губернии. Девушка была великолепно образованной, литературно и музыкально одаренной. «Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны», — считал Фет. Мария вполне разделяла его убеждения. Оказалось, что она еще в гимназии узнала стихотворения Фета из его первого сборника, полюбила их и почти все знала наизусть... Поэт, вспоминая самые первые моменты узнавания личности Марии, писал: «Ничто не сближает так, как искусство, вообще — поэзия в широком смысле слова. Такое задушевное сближение само по себе поэзия. Люди становятся чутки и понимают то, для полного объяснения чего никаких слов недостаточно».
Они стали встречаться в гостеприимном доме генерала Лазича, гуляя в тенистом саду, музицируя в четыре руки в гостинной или рассматривая " уездной барышни альбом"... Однажды внимание Фета остановилось на необычной записи, в которой были теплые прощальные слова, нотные знаки и под ними подпись — Ференц Лист.
Знаменитый венгерский композитор и пианист гастролировал в России ровно за год до встречи Марии с Фетом — летом и осенью 1847 года. Побывал Лист и в патриорхальном городке Елисаветграде, где познакомился с Марией Лазич. Она посещала его концерты, музыкант бывал у нее в гостях, слушал игру Марии на рояле и был восхищен...
Фет ощутил укол ревности, но болезненное чувство тут же прошло, когда он услышал музыку Листа...
" Он написал ей в альбом прощальную музыкальную фразу необыкновенной красоты... Под влиянием последней я написал стихотворение "Какие-то носятся звуки..."( из "Воспоминаний")
Смутное предчувствие близкой беды, мысли об отсутствии средств у обоих омрачали возвышенное, поэтическое чувство Фета...Его бедность доходила до такой степени, что поэт признавался: «Я очень хорошо знал, что в обществе невозможно появиться в мундире из толстого сукна. На вопрос мой, сколько будет стоить пара, портной запросил семьдесят рублей, тогда как у меня в кармане не было и семи». Не зная, как ему поступить, и в надежде на дружеский совет Фет шлет письма в мценское село Фатьяново другу детства И.П. Борисову: «Я встретил девушку — прекрасного дома и образования, я не искал ее, она — меня, но судьба… И мы узнали, что были бы очень счастливы после разных житейских бурь, если бы могли жить мирно... Мои средства тебе известны, она тоже ничего не имеет».
Однако поэт все еще надеялся, что брак возможен, если родные окажут материальную поддержку: «не могу выбросить из рук последнюю доску надежды и отдать жизнь без борьбы. Если я получал бы от брата тысячу рублей в год, да от сестры — пятьсот, то я бы мог как-нибудь существовать». Финансовой помощи не последовало, дружеские советы также были бессильны. «Будь ты мудрейший от Соломона, — пишет Фет Борисову, — то и тогда ничего для меня не придумаешь».
Пролетело почти два года со дня знакомства Марии Лазич с Фетом. В нем видели жениха, но предложения руки и сердца все не было. Родственники девушки пытались заставить Фета объясниться по поводу истинных его намерений.
Отчаявшись, Фет решился «разом сжечь корабли взаимных надежд»: «я собрался с духом и высказал громко свои мысли касательно того, насколько считал для себя брак невозможным и эгоистичным». Помертвевшими губами Мария возразила: «Я общалась с Вами без всяких посягательств на Вашу свободу, а к суждениям людей я совершенно равнодушна. Если мы перестанем видеться, моя жизнь превратится в бессмысленную пустыню, в которой я погибну, принесу никому не нужную жертву». От этих слов поэт окончательно растерялся...
«Я не женюсь на Лазич, — пишет он Борисову, — и она это знает, а между тем умоляет не прерывать наших отношений, она передо мной — чище снега. Прервать — неделикатно и не прервать — неделикатно… Этот несчастный Гордиев узел любви, который чем более распутываю, тем туже затягиваю, а разрубить мечом — не имею духа и сил… Знаешь, втянулся в службу, а другое все только томит, как кошмар».
Но даже в самых страшных снах Фет не мог предположить, что это было только преддверие кошмара. Он решился на окончательный разрыв.
Наступившая теплая весна 1850 года не радовала замерзшую от предчувствия неизбежного расставания душу Марии... На светлой Пасхальной неделе, когда стемнело, она зажгла в гостинной множество свечей...Трепетные бабочки слетались на пламя и, замирая, падали вниз... Мария порывисто поднялась, задев воздушным платьем сразу несколько свечей... Огонь жадно набросился на белое газовое платье и метнулся к ее распущенным волосам. Охваченная пламенем, она выбежала из комнаты в ночной сад и мгновенно превратилась в горящий живой факел. Сгорая, она кричала: «Au nom du ciel sauvez les lettres!» («Во имя неба спасите письма!»).
Четыре страшных дня длились истовые мучения девушки... «Можно ли на кресте страдать более, чем я?» — шелестели ее губы. И перед самой смертью Мария успела прошептать последние слова, во многом загадочные, но в них было послано прощение любимому человеку: «Он не виноват, — а я…» ."
Эти прощальные слова Марии стали причиной пожизненных страданий А.Фета, до конца дней его жестоко мучила мысль о возможно добровольном уходе из жизни его любимой девушки, и никакое внешнее благополучие его жизни не могло заглушить кричащее чувство вины в его душе...
Единственным прижизненном стихотворном посвящением Афанасия Фета Марии Лазич стала нежная лирическая миниатюра- стихотворение " Шепот. Робкое дыханье. Трели соловья...", которая прекрасно и восхитительно легла на чудную классическую музыку...
Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Памяти вечной любви к Марии Лазич посвящены все самые лирические поэтические шедевры А.Фета: " Ты отстрадала, я еще страдаю...", " Нет, я не изменил. До старости глубокой...", " " Я тебе ничего не скажу, Я тебя не встревожу ничуть...",
поэма "Талисман", удивительно прекрасные " Старые письма"
Давно забытые, под легким слоем пыли,
Черты заветные, вы вновь передо мной
И в час душевных мук мгновенно воскресили
Всё, что давно-давно, утрачено душой.
Горя огнем стыда, опять встречают взоры
Одну доверчивость, надежду и любовь,
И задушевных слов поблекшие узоры
От сердца моего к ланитам гонят кровь.
Я вами осужден, свидетели немые
Весны души моей и сумрачной зимы.
Вы те же светлые, святые, молодые,
Как в тот ужасный час, когда прощались мы.
А я доверился предательскому звуку,-
Как будто вне любви есть в мире что-нибудь!-
Я дерзко оттолкнул писавшую вас руку,
Я осудил себя на вечную разлуку
И с холодом в груди пустился в дальний путь.
Зачем же с прежнею улыбкой умиленья
Шептать мне о любви, глядеть в мои глаза?
Души не воскресит и голос всепрощенья,
Не смоет этих строк и жгучая слеза.
последний сборник Фета "Вечерние огни "....
Стихотворение "Сияла ночь. Луной был полон сад...", которое все знают как завораживающий божественной красотой и любовными откровениями прекрасный романс, написано А.Фетом уже на излете жизни... Это чудное произведение-воспоминание об ушедшей молодости и прекрасной любви всей его жизни к Марии Лазич... Майским воскресением 1877 года Афанасий Фет был на музыкальном вечере в дружеском обществе Толстых, за роялем исполняла романсы милая Татьяна Андреевна Берс... Этот вечер чудесно описан в воспоминаниях Т.А. Кузминской " Моя жизнь дома и в Ясной поляне", а чувства Фета в его бессмертном любовном стихотворении.... Фет смотрел на грациозную девушку за роялем, слушал милый голос, но мысли его стремительно неслись в дальние, затаенные годы его молодости... Он явственно увидел старинный, темный особняк, благоухающий, цветущий сад в неверном лунном свете, услышал любимый нежный голос... Живою памятью незабвенной любви та их прощальная ночь вновь через столько лет вернулась в его сердце..." Ты пела до зари, в слезах изнемогая...", вспомнилось, что тогда "Так хотелось жить, чтоб звука не роняя, тебя любить, обнять и плакать над тобой!."
Ночные переживания последней прощальной ночи с Марией к утру вылились в восхитительное, нежное и страстное стихотворение... Т.А. Кузминская вспоминает:" Афанасий Афанасьевич положил около моей чашки исписанный листок бумаги, - "Это вам в память вчерашнего эдемского вечера!".
Когда я с непроходящим сквозь года сердечным упоением наслаждаюсь звучанием старинного романса "Сияла ночь",
я всегда мысленно вижу ( с сожалением, что не сохранилось ее портрета) незаурядную, удивительную, мистическую девушку Марию Лазич, которая стала великой любовью и пылающим, огненным вдохновением для русского лирического гения Афанасия Фета.
" Когда б не Бог, зовущий всех нас в Детство,
Кто выжил бы без смысла и Любви..."
( иеромонах Роман ( Матюшин ))
Сообщение отредактировал Александра_М - Понедельник, 12.12.2016, 20:16 |
| |
| |
| Олёна_Митина | Дата: Вторник, 13.12.2016, 22:53 | Сообщение # 2 |
Группа: Постоянные участники
Сообщений: 454
Статус: Offline
| Александра, спасибо за красивое эссе, которое унесло меня в совершенно, казалось бы другое время и обстоятельства - романтику 19 века, гениальную поэзию А.Фета. Его современники - Некрасов, Тургенев, Белинский,Гончаров - любили и уважительно отзывались о его творчестве, называли его великим романтиком. Салтыков_Щедрин говорил, что романсы Фета «распевает чуть ли не вся Россия». Великий религиозный философ Соловьёв написал о нём книгу.
Мелодичные стихи А.Фета посвящены обычно любви, природе и искусству. При этом поразительны их созвучие, взаимозависимость, взаимопроникновение происходящих изменений в любви, природе и искусстве. Поэтому они словно музыка, которую Фет считал наивысшим проявлением искусства. Именно это качество он особенно ценил в своих стихах. Один из сборников так и назвал :"Мелодии". Стихотворение "Сияла ночь" относится как раз к таким стихам и является вершиной творчества А.Фета.
Александра, благодаря вам я вновь вернулась к поэзии великого романтика, получила огромное наслаждение от его мелодичных стихов...А, что касается стихотворения "Сияла ночь", то я словно заново его открыла для себя - столько в нём красоты, гармонии, чувства, воспоминаний (вся жизнь проносится, пока звучат стихи)... что в иной длинной поэме и не найти. Теперь я снова прочувствовала, поняла, откуда такая сила воздействия на мою душу этого романса...особенно, если его проникновенное исполнение принадлежит прекрасному голосу Олега Погудина!
Цитата Александра_М (  ) Стихотворение "Сияла ночь. ..."...это чудное произведение-воспоминание об ушедшей молодости и прекрасной любви всей его жизни к Марии Лазич...
Когда читаешь это стихотворение, то, действительно, вспоминаешь об этой трагической, но такой прекрасной любви. Хотя некоторые исследователи считают, что стихотворение посвящено и повествует о любви автора к Т.Берс. Татьяна Андреевна Берс (в замужестве Кузминская), сестра Софьи Андреевны Толстой. Голос молодой Тани Берс (которая была, как известно, одним из прообразов Наташи Ростовой) мы можем представить по описанию пения Наташи в «Войне и мире»:
«...Когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки-судьи ничего не говорили и только наслаждались этим необработанным голосом, и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственность, нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пения, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его».
Фет, услышав пение Берс однажды вечером, сказал ей: "Когда вы поете, слова летят на крыльях".
Чтобы прочувствовать, насколько прелестна была атмосфера подобных музыкальных вечеров, хочется полностью
привести отрывок из книги Т.Кузминской «Моя жизнь дома и в Ясной поляне» о том, как появились эти стихи:
"Уже стемнело, и лунный майский свет ложился полосами на полутемную гостиную. Соловьи, как я начинала петь, перекрикивали меня. Первый раз в жизни я испытала это. По мере того, как я пела, голос мой, по обыкновению, креп, страх пропадал, и я пела Глинку, Даргомыжского и "Крошку" Булахова на слова Фета. Афанасий Афанасьевич подошел ко мне и попросил повторить...
Подали чай, и мы пошли в залу. Эта чудная, большая зала, с большими открытыми окнами в сад, освещенный полной луной, располагала к пению. В зале стоял второй рояль. За чаем зашел разговор о музыке. Фет сказал, что на него музыка действует так же сильно, как красивая природа, и слова выигрывают в пении.
- Вот вы сейчас пели, я не знаю, чьи слова, слова простые, а вышло сильно.
И он продекламировал:
Отчего ты при встрече со мною
Руку нежно с тоскою мне жмешь?
И в глаза мне с невольной тоскою
Все глядишь и чего-то все ждешь?
Марья Петровна (жена Фета) суетливо подходила ко многим из нас и говорила:
- Вы увидите, что этот вечер не пройдет даром голубчику Фету, он что-нибудь да напишет в эту ночь.
Пение продолжалось. Больше всего понравился романс Глинки: "Я помню чудное мгновенье" и "К ней" - тоже Глинки на темп мазурки. Обыкновенно этот романс аккомпанировал мне Лев Николаевич и замечательно хорошо. Он говорил: "В этом романсе и грация, и страсть. Глинка написал его, бывши навеселе. Ты хорошо поешь его".
Я была очень горда этим отзывом. Он так редко хвалил меня, а все больше читал нравоучение.
Было два часа ночи, когда мы разошлись. На другое утро, когда мы все сидели за чайным круглым столом, вошел Фет и за ним Марья Петровна с сияющей улыбкой. Они ночевали у нас. Афанасий Афанасьевич, поздоровавшись со старшими, подошёл молча ко мне и положил около моей чашки исписанный листок бумаги, даже не белой, а как бы клочок серой бумаги.
- Это вам в память вчерашнего эдемского вечера.
Заглавие было - "Опять". Произошло оно оттого, что в 1862 году, когда Лев Николаевич был еще женихом, он просил меня спеть что-нибудь Фету. Я отказывалась, но спела. Потом Лев Николаевич сказал мне: "Вот ты не хотела петь, а Афанасий Афанасьевич хвалил тебя. Ты ведь любишь, когда тебя хвалят".
С тех пор прошло четыре года.
- Афанасий Афанасьевич, прочтите мне ваши стихи - вы так хорошо читаете, - сказала я, поблагодарив его.
И он прочел их. Этот листок до сих пор хранится у меня. Напечатаны эти стихи были в 1877 году - десять лет спустя после моего замужества, а теперь на них написана музыка. Стихи несколько изменены. Приведу текст, который был мне поднесен:
"ОПЯТЬ"
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб только, дорогая,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь.
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь,
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в ласкающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
Небольшое стихотворение...но в нём вся жизнь!
Сообщение отредактировал Олёна_Митина - Среда, 14.12.2016, 16:03 |
| |
| |
|
