| Елена_Фёдорова | Дата: Воскресенье, 04.01.2015, 11:38 | Сообщение # 1 |
Группа: Модераторы
Сообщений: 5720
Статус: Offline
| Татьяна Михеева
Юлия Стожарова. Когда расправляются паруса…  Интервью с актрисой Театра на Таганке Юлией Стожаровой
о годах учёбы в СПбГАТИ на курсе Г.А.Барышевой и О.Е.Погудина.
Актриса Юлия Стожарова родилась 21 апреля 1987 года в г.Кирово-Чепецк Кировской области.
В 2004 году окончила Кирово-Чепецкую гимназию параллельно со школой бального танца «Аэлита».
В том же году поступила в Академию театрального искусства (СПб) на курс Г.А.Барышевой и О.Е.Погудина.
Во время учебы сыграла роли:
- Галчиха в спектакле «Без вины виноватые»;
- жительница Каперны в мюзикле «Алые паруса»;
- Тилли в дипломном спектакле «Влияние гамма-лучей на бледно-желтые ноготки» П.Зиндела;
- Ведьма в спектакле «Майская ночь, или утопленница» Н.Гоголя.
В 2008 году была принята в труппу Театра на Таганке.
Участвует в спектаклях:
«Венецианские близнецы» (Розаура)
«Тартюф» (Мариана)
«Голос отца» (Валентина Крохова)
«Не покидай меня» (Аля Ладысева)
«На всякого мудреца довольно простоты» (Машенька)
«Мёд» (Жена Пидио, Музыканты)
«Король умирает» (Королева Мария)
«Мастер и Маргарита» (супруга господина Жака, Низа)
«Таганский фронт» (Герои)
и др.
- Юля, поговорим о твоём поступлении в Театральную академию. Ты, если не ошибаюсь, приехала в Петербург из Кировской области…
- Да, я приехала в Петербург из маленького городка Кирова-Чепецк. И, кстати сказать, на последнем курсе академии я узнала, что корни семьи Олега Евгеньевича Погудина тоже из Кировской области – с Вятки, и была несказанно рада этому, ведь я находилась в чужом городе, далеко от родного дома, и, конечно, скучала по нему, а тут, можно сказать, земляка встретила! Я даже подошла к Олегу Евгеньевичу, чтобы узнать подробности, и он рассказал мне о своих истоках.
- Было ли тебе знакомо имя Олега Погудина до поступления в академию, или ты впервые услышала о нём только на экзаменах?
- Я знала, конечно, что есть такой певец, но не ассоциировала его с тем человеком, который сидел в приёмной комиссии.
- Ты поступала только в Петербургскую театральную академию или пробовалась в другие театральные вузы? Например, в московские?
- Я в Москву даже не пробовалась – театральная академия в Петербурге была единственным учебным заведением, в котором я хотела учиться. Я благополучно прошла первый, второй и третий туры. На последнем экзамене – коллоквиуме – мне задали только один вопрос: «Почему вы решили стать актрисой?» Я ответила, что актеры всегда казались мне необычными людьми, ведь за одну жизнь они умеют проживать множество жизней, потом что-то хотела добавить, но Олег Евгеньевич остановил меня, посмотрел на Галину Андреевну и спросил: «Ещё какие-то вопросы будут?» Они засмеялись и отпустили меня. Позже выяснилось, что хоть я и прохожу по баллам, но из-за ограниченного количества мест на курс не попадаю. В таком ужасном положении оказалась не только я: Саша Рыбаков, Марина Кондраткова и Катя Голубева тоже не попали на курс. Что с нами творилось тогда – не передать словами: пройти по баллам и не стать студентами – мы просто плакали от такой несправедливости! Но неожиданно Олег Евгеньевич и Галина Андреевна подозвали нас к себе и сказали: «Мы понимаем, как вам обидно, поэтому берём на себя ответственность взять вас на курс вольнослушателями. Вы будете так же, как и все студенты, посещать лекции и сдавать экзамены. В дальнейшем мы сделаем всё, чтобы решить создавшуюся проблему». За первый учебный год произошли изменения – появились свободные места, и нас приняли на курс уже официально. Нашим педагогам можно при жизни поставить памятник за то, что они отстояли нас перед ректором, за то, что поверили в нас! Они дали нам такой мощный толчок в жизнь! Без их веры, искренности, любви, заботы и ответственности за нас – тех, кого они взяли под своё крылышко, ничего бы не было.
- Расскажи о своем первом впечатлении от встречи с педагогами. Изменилось ли оно за годы обучения в академии?
- У меня был жуткий страх, жуткая паника! Когда я вошла в аудиторию и произнесла: «Здравствуйте! Меня зовут Стожарова Юля», то Анатолий Анатольевич – педагог по сценическому движению – ничего не разобрал и переспросил: «Как-как, девочка, тебя зовут?» Я собрала все силы и громко повторила: «Юля Стожарова!» Я что-то прочитала, потом меня попросили станцевать, и так как я целых десять лет занималась бальными танцами, то это придало мне уверенности, что благоприятно отразилось на результате экзамена. Да, у меня было какое-то обожествление педагогов и в то же время – безумный страх перед ними, хотя они были очень вежливы и предельно внимательно пытались разглядеть каждого из нас. Такое чуткое отношение приемной комиссии очень ценно – на экзаменах оно, к сожалению, бывает не всегда…
После первого месяца обучения нам дали задание сочинить песни, объединенные какой-то общей темой, и представить их в виде спектакля. Такой темой стал железнодорожный вокзал, где происходили встречи и расставания и где романтика пересекалась с обычной жизнью: у нас и кассирша пела, и буфетчица, и кинозвезда…
«Я – киношная дива, я ужасно красива, Я – киношная дива, супермегазвезда…» – по перрону в образе «звезды» шествовал Вася Глухов, а я – поклонница, следующая за ним по пятам, задерживалась там после его ухода, словно шлейф, и пела песню о своих страданиях и любви к Васе. Вот тогда-то меня впервые и отметил Олег Евгеньевич. Нет, не мои голосовые данные впечатлили его – их у меня, откровенно говоря, не было вовсе, а моё проживание в образе. Я была немного удивлена и, конечно, очень рада: Олег Евгеньевич – обладатель такого чудесного голоса, такой талантливый артист – говорит мне, что ему понравилось исполнение песни и что он мне поверил! У меня появилась уверенность в собственных силах, в собственных способностях.
Галину Андреевну я первое время боялась – она была к нам очень строга и требовательна. Но сейчас я могу сказать ей лишь « спасибо» за эту требовательность, потому что я получила мощную психологическую закалку, после которой мне уже не были страшны никакие кастинги, показы и отборы. Хотя, конечно, я все равно волновалась, но уже не так, как раньше, – я всегда была внутренне готова к неожиданным ситуациям.
Когда же в аудитории появлялся Олег Евгеньевич – как будто лучик солнышка проносился: все как-то оживали, выпрямлялись. Этот свет, тепло это распространялось на всех нас, словно укрывая одеялом. Олег Евгеньевич – человек необыкновенный: всегда с открытой душой, с открытым сердцем, несущий радость, добро. Глядя на него, понимаешь, что источник этого добра и света в нём нескончаем…
- Олег Евгеньевич приглашал вас, студентов, на свои концерты?
- Да, конечно! Мы собирались курсом и вместе с Галиной Андреевной, которая накануне объявляла нам: «Завтра идем слушать Олега Евгеньевича!», шли на его концерт. Я помню впечатление, которое произвел на меня первый увиденный концерт: казалось, что на сцену сверху лился нескончаемый поток света. От потрясения у меня потекли слёзы… Это было очищение души… катарсис… Посещение концертов становилось событием, менявшим жизнь. И хотя в зале свободных мест практически не бывало, мы, студенты, всё равно приходили и, как получалось – сидя на приставных стульчиках или стоя, – слушали Олега Евгеньевича. Нам ведь не так уж важно было, как слушать, мы готовы были хоть на ребре висеть, только бы иметь возможность находиться в зале.
- После окончания академии ты поступила в Театр на Таганке. Как ты думаешь, какие личностные качества, привитые педагогами, помогли тебе освоиться в новых условиях? Ведь для нежной и тонко чувствующей девочки попасть в легендарный театр, труппу которого постоянно лихорадит от интриг, к знаменитому, но очень жесткому режиссёру, каким являлся Юрий Петрович, с одной стороны, как мне кажется, должно было стать радостным событием, а с другой – суровым испытанием…
- В середине четвертого курса, когда администрация академии неожиданно объявила, что для нас это последний учебный год, хотя мы были набраны на пятилетний срок обучения, у меня была безумная паника: я считала, что ещё ничему не научилась. Оказавшись в Театре на Таганке, я поняла одну важную вещь: там, в академии на Моховой, осталась моя семья, но сейчас я нахожусь в другом месте и должна привыкать к другой семье: впитывать её традиции, принимать её законы и учиться в ней жить. Первое время я была похожа на птенца – всё мне было страшно, всего я боялась, но сила воли, которую воспитали во мне в академии, помогала двигаться дальше: страшно – а ты всё равно делаешь, страшно – а ты говоришь: «Можно мне это попробовать?..» К тому же педагоги прививали нам привычку к порядку и дисциплине, а умение быть дисциплинированным – это тоже важное качество.
- А как на курсе обстояли дела с дисциплиной, и как реагировали на её нарушение преподаватели?
- С дисциплиной было по-разному, всё зависело от человека. С её нарушителями Галина Андреевна была строга. Что же касается Олега Евгеньевича… Если мы обижали Галину Андреевну, Олег Евгеньевич не кричал на нас, нет – он даже не повышал голос, он расстраивался, расстраивался страшно: было видно, что он каждой клеточкой своей не мог понять, как же это возможно, как же мы можем допускать такое! Он расстраивался даже по любым незначительным, как нам тогда казалось, поводам: ну, не успели мы приготовить зачин или летопись, ну, побезобразничали немножечко, ну, подумаешь – нет, для Олега Евгеньевича это было просто недопустимо, ведь мы огорчаем Галину Андреевну. Эта трепетная любовь у них взаимна. Для Галины Андреевны он – опора, она знает, что на него можно положиться в любой ситуации. Когда она рассказывает об Олеге Евгеньевиче, глаза её всегда блестят от переполняющей её радости и гордости за его талант и успехи.
- Олег Евгеньевич всегда работал в паре с Галиной Андреевной, или у него были какие-то отдельные занятия?
- Нет, отдельных занятий не было, все занятия проводились им совместно с Галиной Андреевной.
- Как же удавалось Олегу Евгеньевичу, при таком плотном концертном графике, при такой загруженности, совмещать артистическую деятельность с работой педагога?
- У него не было возможности появляться на занятиях каждый день, но перед выпуском спектаклей он был с нами постоянно.
…Мне сейчас пришла в голову мысль – раньше я как-то не задумывалась над этим: мне кажется, что когда Галина Андреевна была одна – она была сильней. Когда появлялся Олег Евгеньевич – он, как мужчина, просто не мог допустить, чтобы что-то шло не так! Когда студенты на репетиции в «Алых парусах», к примеру, в сотый раз пластически изображали волны, добиваясь точности движений, и кто-то, устав, отключался, выпадал из рабочего процесса, то для Олега Евгеньевича это было проявлением неуважения не только к профессии, но и к Галине Андреевне.
В присутствии Олега Евгеньевича Галина Андреевна немножко расслаблялась, становилась мягче, позволяла себе быть более защищенной. Иногда она на какое-то время словно бы отстранялась от процесса работы и с гордостью и умиротворением наблюдала, как её воспитанник занимается обучением новых студентов, испытывая, как мне кажется, при этом радость от мысли, что удается сохранить ниточку преемственности поколений… Но я не могу сказать, что, когда на занятиях присутствовал Олег Евгеньевич, Галина Андреевна просто отдыхала, сложа руки, – нет, такого не было. У них было постоянное взаимодействие и взаимопонимание.
- Ты сейчас упомянула «Алые паруса». Расскажи, как создавался этот мюзикл, какая работа была проделана прежде, чем его увидели зрители?
- «Алые паруса» – это ансамблевая работа: мы сами писали и музыку, и стихи. Предложений было очень много, и сначала мы собирали всё это в виде этюдов, потом что-то в процессе отбрасывалось, что-то оставалось... Спектакль, повторюсь, создавался коллективно, усилиями всех студентов. У нас ведь ребята умели многое: и пели, и танцевали, и играли на музыкальных инструментах…
-То есть каждый из вас представлял собой образец синтетического актёра – это же то, что культивировал Юрий Петрович Любимов здесь, в Театре на Таганке.
- Да-да! И эти навыки, кстати сказать, мне пригодились в театре. Я не умела играть ни на одном музыкальном инструменте и очень жалела об этом. Учась в старших классах, даже порой упрекала маму: «Ну почему ты не отдала меня в музыкальную школу?» Хотя, конечно, я была очень загружена – десять лет серьезно занималась танцами, но мечта о том, что я когда-нибудь смогу сесть за фортепиано и что-нибудь сыграть, угасать во мне не хотела. Еще на первом курсе я по-доброму завидовала тем, кто владел нотной грамотой, умел играть на музыкальных инструментах. Мне тоже хотелось к этому прикоснуться, и вот, на четвертом курсе, после того, как нам неожиданно сказали, что он станет выпускным, я решилась: полгода я посещала занятия в музыкальной школе на Думской улице – училась игре на фортепиано.
Когда я пришла пробоваться в Театр на Таганке, Юрий Петрович выпускал спектакль «Сказки» по Уайльду и Диккенсу и устроил нам, кандидатам в актёры театра, полноценный показ: у нас тоже были отборочные туры – первый и второй, а потом мы отдельно показывались Юрию Петровичу. «Ну что, братцы? Возьмите сейчас каждый свой инструмент», – велел нам Любимов. Все стали разбирать инструменты: кто – виолончель, кто – скрипочку, кто – гитарку, кто – дудочку, я же стояла и не знала, что мне делать… Меня охватила паника! Я поняла, что если сейчас не возьму какой-нибудь инструмент – меня не возьмут в театр. Вот тут и сработало заложенное моими педагогами умение быстро ориентироваться и приспосабливаться к новым условиям. Я разглядела в уголочке контрабас и, недолго думая, поставила его перед собой. Юрий Петрович был поражён: «Вы умеете играть на контрабасе?!» «Научусь!» – заявила я.
Вот с этой поры и начался мой «роман» с контрабасом: сначала я играла на нём в спектакле «Сказки», затем в «Арабесках» по Гоголю (в обеих постановках я была в составе оркестрика), а 16 марта 2010 года, в девяностолетний юбилей Тонино Гуэрра – итальянского поэта, художника, сценариста и близкого друга Юрия Петровича Любимова – был поставлен спектакль «Мёд», где я была в образе этакой пацанки в штанишках, кепочке и рыжей рубашке и где тоже звучал мой контрабас…
В декабре 2013 года у нас, в Театре на Таганке, состоялась очень важная для меня премьера: ученик Додина, петербургский режиссер Игорь Григорьевич Коняев, который сейчас является худруком Рижского русского театра имени Михаила Чехова, поставил спектакль по рассказам Андрея Платонова, который назывался «Голос отца». Там было всего две женские роли, и тем, кто хотел пробоваться на них, устроили кастинг. Я, конечно, тоже участвовала в кастинге и благополучно его прошла: Игорь Григорьевич пригласил меня на роль Валентины Кроховой. Поработать с Коняевым было для меня счастьем, но и здесь я столкнулась со знакомой мне проблемой под названием «инструмент». Коняев сказал мне: «Здесь ваша героиня должна сыграть на фортепиано. Вы умеете играть на фортепиано?» Вспомнив свои полгода учебы в музыкальной школе, я ответила: «Умею. Я могу сыграть один этюд»... Спасибо огромное за помощь моей однокурснице Марине Кондратковой, закончившей, помимо СПбГАТИ, музыкальное училище. Мариночка – очень одаренный человек, она была одним из авторов музыки для студенческого спектакля «Алые паруса». «Марина, помоги!» – попросила я, и Марина помогла мне разучить произведение Яна Сибелиуса, которое я играла потом на сцене в спектакле.
Спустя несколько месяцев после выпуска «Голоса отца», вышла еще одна постановка, в которой я участвовала, – спектакль по пьесе Алексея Дударева «Не покидай меня», посвященный теме Великой Отечественной войны. Это спектакль о жертвенности, любви, нравственном выборе в условиях военного времени. У Олега Евгеньевича есть целый блок песен о войне, и мне эти песни очень близки. Когда в студенческие годы я приходила на его концерты и слушала их, всегда вспоминала бабушку и дедушку: я ведь выросла на бабушкиных песнях и на дедушкиных рассказах о войне, всё это знакомо мне до боли. Мне всегда хотелось поработать в военной постановке, потому я очень обрадовалась предложению сыграть роль Али Ладысевой. Режиссер Юрий Ардашев сказал мне: «Твоя героиня должна петь песню под гитару. Ты умеешь играть на гитаре?». «Научусь!» – привычно ответила я.
Моя любовь к музыкальным инструментам, любовь к классической музыке родилась там – в Театральной академии на Моховой. Я, конечно, не могу сказать, что освоила инструменты как профессионал, но ведь не это главное. Гораздо важнее – любовь к труду, к тому, что ты делаешь, трепетное отношение к своей работе, стремление к преодолению препятствий; через «не могу», через «страшно», через «не умею» идти, идти и идти – вот это всё заложено во мне Галиной Андреевной и Олегом Евгеньевичем, и за это я им очень благодарна...
(окончание следует)
|
| |
| |
