Счастливый неудачник/Авт.-сост. Е.Л. Уколова, B.C. Уколов. - М.: Изд-во МАИ, 2000. - 208 с.

Известные исследователи и исполнители русского романса, авторы двух томов "Антологии старинного русского романса" Е.Л. и B.C. Уколовы обратились на этот раз к романсам и песням Бориса Ивановича Фомина (1900-1948). Не было в XX столетии поколений, которые не пели бы такие фоминские шедевры, как "Только раз бывают в жизни встречи", "Дорогой длинною", "Саша", "Жди меня", "Минуты жизни". Но мало кто знал даже имя композитора. В книге впервые представлена обстоятельная биография Б.И. Фомина, которого не миновало ни одно из трагических событий первой половины XX века. Это драматичный рассказ о суровом времени, в соответствии с которым и вопреки которому складывалась творческая и человеческая судьба талантливого композитора. Публикуется лучшая часть творческого наследия Б.И. Фомина.
1. ПУТЬ К ФОМИНУ
Наше первое соприкосновение с творчеством Бориса Ивановича Фомина было совсем случайным. На летней эстраде парка им. Горького роскошно одетая певица пела романс "Только раз бывают в жизни встречи". Пение ее не захватывало и не раздражало. Но когда она стала отчаянно дергать воображаемую веревку, показывать, как с судьбою рвется нить, мы невольно и горько улыбнулись. Одним неудачным жестом романс был превращен в нечто мелкое и дешевое. Правда, роковую роль этого "дерганья" мы вполне осознали позже, когда услышали романс в исполнении Валентина Анисимова. Певец, обладающий богатыми голосовыми и выразительными возможностями, приберегал этот романс на бис и пел как героическую поэму о возвышенной любви. Это мгновение любви, ради которой герой романса готов идти на подвиг, певец разворачивал в неизбывную и прекрасную трагедию человеческого бытия. Вот когда романс захватил нас и заставил задуматься: а кто такой Борис Фомин? Когда и где он жил, что еще сочинил? Однако никакой литературы не удалось найти. И это еще больше распалило наше научное любопытство.
Взявшись за это исследование, мы даже приблизительно не представляли себе масштабов творчества Фомина. И только в процессе многолетнего собирания материалов и сведений мы почувствовали, что это целый материк, доселе неизведанный и сказочно богатый. Огромную помощь нам оказали родные композитора - прежде всего его вдова Галина Александровна, с которой мы встретились в середине 1980-х годов. Имя композитора еще было в глухой если не опале, то тени.
Правда, фоминское творчество не могли обойти вниманием исследователи песен Великой Отечественной войны, такие, как Ю.Е. Бирюков. Он, кстати, и дал нам телефон родных Фомина. Однако признать заслуги Фомина даже в создании военных песен никто не решался. Все лавры давно были поделены, и имя Фомина не входило в затрамбованную официальную обойму. Поэтому ни одна из его 150 песен, сочиненных в годы Великой Отечественной войны, не вошла ни в Антологию советской песни, ни в другие подобные издания.
По первым же беседам с Галиной Александровной мы почувствовали, что родные почти свыклись с мыслью, что Борис Иванович - даровитый неудачник, дилетант, не добившийся признания и по своей собственной беспечности, и по неискоренимой приверженности легкому жанру. Видимо, поэтому так мало сохранилось личных вещей Фомина, поэтому выкинули гитару, подаренную ему Кручининым. Но и тайная, горькая догадка, что Фомин - это несчастная жертва тоталитарного режима, тоже таилась в их душе. И когда мы поддержали именно эту версию, возникло необходимое доверие, благодаря которому образ композитора стал воскресать в памяти все более живым и человечным.
Галина Александровна направила нас ко всем знакомым, оставшимся в живых, и прежде всего к сестре Фомина Ольге Ивановне. Сестра помогла нам найти других друзей и знакомых, много рассказывала о детстве, юности, о первой его женитьбе. Потом мы разыскали Михаила Кримкера, Аллу Румянцеву, Антонину Еремееву, Антонину Михайлову, М. Москвина и многих других.
По прессе, по афишам, программам мы стали сами искать тех современников, с которыми Фомин не мог не общаться. Ведь его знал практически весь эстрадный, театральный, цирковой, музыкальный и поэтический мир 1920-1940-х годов.
Охотнее всего воспоминаниями делились простые люди, поклонники, певцы и танцоры, с которыми Фомин работал. Они были счастливы, что наконец-то Фоминым заинтересовались. Их восторженные отклики, разумеется, вошли в нашу книгу.
Другие современники ставили условия. Они расскажут о Фомине, но только с экрана телевизора. Поэтому воспоминаний В. Коралли, Е. Симонова и М. Мироновой вы не встретите здесь. Впрочем, Мария Владимировна сказала одну очень важную фразу: "Фомин был в сто раз скромнее современных композиторов, а играл и пел намного лучше и песни писал замечательные. Добрейший человек. Все его любили".
Третьи по привычке открещивались от самого факта знакомства с Фоминым. Как правило, это были признанные артисты, люди высокого официального положения - Р. Плятт, Рина Зеленая, на стихи которой Фомин сочинял романсы, А. Мессерер, украшавший его авторские концерты, кукольник С. Образцов, композитор М. Фрадкин. В ответ мы обычно слышали: "А, это тот, упадочный, кабацкий композитор? Нет, мы с ним не были знакомы". Наученные такого рода опытом, мы, обращаясь к Блантеру, предупредительно добавили: "Нам известно, что Вы были хорошо знакомы с Фоминым". Но на сей раз ответ нас ждал еще более странный: "А кто вам разрешил этой темой заниматься?.. Где вы работаете??" Занимались Фоминым мы по личной инициативе и никак не ожидали такого внезапного раздражения. Разумеется, после этого расспрашивать великого песенника нам уже не хотелось. А ведь в 1925 году он сам посвятил Фомину свою "Ризиту"!
Становилось понятно, что Фомин временами мешал своим современникам и талантом, и человеческим обаянием, способностью невольно приковывать к себе внимание всех окружающих. Поэтому современники, претендовавшие на полный успех в обществе и у публики, старались с Фоминым не встречаться на одной эстраде, в одной программе. Никогда не приглашал Фомина участвовать в своих концертах даже Леонид Утесов, хотя он пел его песни, ценил его как композитора и любил как человека.
Вникая в тонкости взаимоотношений внутри артистического мира, мы тем больше оценили благожелательные высказывания мэтров этого мира. Например, нам отрадно было услышать от Иосифа Прута, что Фомин среди эстрадников производил впечатление безусловно самого талантливого музыканта и композитора, осененного искрой Божьей, к тому же порядочного человека. Мысль о том, что Фомин был одним из порядочнейших людей в эстрадном мире, подтвердила сестра известного композитора В. Кочетова.
К сожалению, не все добрые знакомые Фомина обладали даром рассказчика. Сколько мы ни звонили Татьяне Ивановне Пельтцер, она твердила одно: "Мы все были влюблены в Фомина. Он у нас часто бывал, играл и пел целые вечера, он дружил с моим братом. Но у меня нет слов, чтобы передать, какой он был чудесный человек."
А когда мы обратились к И.С. Козловскому, он на мгновение задумался и сказал: "Да, это грустная история. Я вам когда-нибудь расскажу. Звоните". Названивать пришлось многие годы, но время для Фомина великий тенор так и не выкроил. И только при разговоре о А.М. Давыдове Иван Семенович обмолвился: "Как же меня преследовали за то, что я пел романсы Фомина, как меня позорили, учили! Был такой критик, писавший под псевдонимом Садко".
Мы бесконечно сожалели о том, что в то время уже ушли из жизни самые близкие люди из окружения Фомина: Д. Гутман, П. Герман, Т. Церетели, К. Шульженко, А. Менделевич, М. Петренко, его постоянная переписчица нот Тамара Ивановна Опарина, приятель А. Баранов. Как мы надеялись, что добрые люди напишут о нем хотя бы в своих мемуарах! Но выходили одни воспоминания за другими, а о Фомине не было ни слова, будто они и не знали его. А ведь драматург Файко и поэт Шершеневич непосредственно работали с Фоминым над осуществлением совместных замыслов.
Мы явственно представили себе, как сотни деятелей культуры очищали свою память, свои мемуары, свои архивы от какой-либо связи с сомнительным именем Бориса Фомина. А если не они сами, то это делали за них редакторы, работники архивов. Иначе говоря, так подчищалась история на ее всех уровнях. Напыщенная бездарность явно перевешивает несанкционированный талант! Как жаль, что история культуры складывается людьми, да и машиной времени тоже управляют люди.
На примере Фомина мы наглядно изучали потаенные механизмы нашего официального искусства, силу и террор организованного мнения в отношении и к живым, и к мертвым. Благодаря такой художественной политике не так уж трудно было возносить на Олимп середнячков и топить самых талантливых.
Фомин был первым композитором-романсистом, судьба которого резко перевернула наши взгляды и на историю русской и советской музыки, и на истинную роль официальной власти и творческих союзов в развитии отечественной музыкальной культуры. Уверены, что когда-нибудь и музыковеды увлекутся этой недиссертабельной темой.
Сколько же душевных сил, какую органическую силу таланта надо было иметь Фомину, чтобы в условиях откровенной травли сочинять песни, романсы, сохранять поющую и надеющуюся душу!
Конечно, Фомин не единственная жертва того культурного режима, который по времени совпал с лучшими годами его творческой жизни. Но разве это может как-то утешить? Неужели Россия так богата талантами, что время от времени надо устраивать им безжалостную прополку? Или любая монополия в искусстве не может не привести к подавлению и истреблению несогласных и неудобных? А тут еще Фомину довелось быть главным представителем того музыкального жанра, в борьбе с которым сходились идеологи режима и хранители традиций серьезной музыки, политические вожди и творцы новой, "пролетарской" музыки. И каким же маленьким он казался тогда на фоне этих помпезных фигур, восседавших в бесчисленных кабинетах и за столами президиумов, смотревших с официальных портретов и со страниц газет, вещавших с митинговых трибун и ученых кафедр.
Даже теперь, когда эти фигуры уже превратились в тени и призраки, их мнения и оценки все еще цепляют наше сегодняшнее сознание. Несмотря на то что романсы Фомина звучат во всем мире, имя его все еще вызывает подозрение, память о нем обречена на жалкое прозябание. Да ведь это и удобно - транжирить духовные богатства человека, не вспоминая о нем самом, не делая ничего для воскрешения его памяти. Со всей своей порядочностью и благородством, с полной самоотдачей и бескорыстным патриотизмом, Фомин и сейчас, видимо, столь же неуместен, как в свои времена, хотя и по другим причинам. Коммерция и острые локти, попса и реклама диктуют свои законы и вкусы на современном рынке.
Но, пережив свою эпоху, Б. Фомин переживет и нашу, ибо "времена проходят, а подлинное искусство вечно". И лишь потому, что мы верим в наступление других времен, мы решились взяться за создание этой книги.
Мы писали ее к юбилею и потому не претендуем ни на исчерпанность исследования, ни на академический монографизм. Мы всего лишь хотели впервые подробно изложить его драматическую биографию в надежде, что она заставит задуматься и о судьбах многих других выдающихся русских романсистов. Что касается творчества Фомина, то оно представлено лучшими его романсами и песнями. Большая их часть печатается либо впервые после 1920-х годов, либо вообще впервые.

Источник:
http://www.romance.ru/cgi-bin....20книги