«Алтайская правда»
№ 364-366, 29 ноября 2009 г.

ГОСТЬ НОМЕРА
27 ноября 2009 г.
Любовь КАРПОВА, С.ТИРСКАЯ

ИСПОЛНЕННОЕ СЧАСТЬЕ

Когда говорят об Олеге Погудине, неизбежно упоминание о «серебряном голосе России», уникальном тембре гибкого, пластичного голоса, которому, кажется, подвластны любые мелодии и оттенки чувств. О редкостной исполнительской культуре, которая не оставляет места ходульным «страстям роковым».

Эта чистая, целомудренная манера пения (хотя если говорить о Погудине, то «манера» – вообще наименее подходящее слово) произвела на барнаульскую публику удивительное воздействие. Только что, перед концертом столичной знаменитости, люди были захвачены суетой и вдруг... замерли, прислушались – и устремились душой к тем дивным мирам, которые нарисовал певец.

Поет ли он старинный русский романс, французские, итальянские лирические песни или музыку Вертинского, каждое произведение превращается в настоящий спектакль со своей драматургией, в историю несбывшегося счастья, воплощенную в музыке. И хотя огромная пустая и черная сцена краевого театра драмы – не самое лучшее место для вечера романсов, как-то естественно требующих камерности, публика с первых тактов попала в плен позабытых слов и потом долго не отпускала певца со сцены, вызывая его на бис.

РЕАЛИИ ВРЕМЕНИ

- Олег Евгеньевич, в Барнауле у вас был лишь один концерт – город вовсе не увидели?

- Увы! Приехали из Новосибирска, когда уже темнело. Увидел очертания собора, две часовни очень красивые, вытянутые, как свечи. Меня поразило очень красивое помещение театра. Сцена оборудована прекрасно, и освещение замечательное, такое не часто бывает.

- Однако после концерта многие сожалели о том, что вы не в филармонии выступали. Она у нас тоже после ремонта преображенная, красавица беломраморная. И главное – звук там иной!

- Да, звук... Акустика театральная должна быть полетной, но возврат звука – минимальным. Для пения зал театра очень трудный: звук сухой, как бы резкий. И с этим ничего не сделаешь, если нет очень дорогой аппаратуры.

Увы, певец обязан идти на условия принимающей стороны... Это тоже реалии нашего времени.

НЕГРОМКО В ТИШИНЕ

- А как вам понравилась наша публика?

- Принимали чудесно. Когда существует зрительская любовь – это для артиста исполненное счастье. Все спрашивают: удалась ли жизнь? В этом случае – удалась.

Люди, которые были в зале, очень хорошо понимали и чувствовали то, что дорого и близко мне. Мой репертуар требует понимания красоты и восприимчивого, глубокого, живого сердца. Сейчас это редкость.

В Барнауле было так, как примерно бывает на родине, в Петербурге: вроде бы спокойно, вдумчиво, серьезно и – овация в финале. Для меня это очень дорогое восприятие. Оно означает, что самое главное произносится негромко и воспринимается в тишине. Не имею в виду без аплодисментов – это было бы для меня ужасно (смеется), но в тишине душевной, сосредоточенности.

Владивосток и Калининград, Барнаул и Петербург – между ними тысячи километров, вроде должны быть разные концы мира. На самом деле люди воспринимают главные вещи одинаково. Это из разряда счастья. Я это очень ценю и люблю.

- Вы просили рассказать о крае... Заметили, как публика среагировала на Пьяццоллу? Знаете, у нас проводится международный фестиваль музыки Астора Пьяццоллы: он зародился в Барнауле, потом шагнул в Италию...

- Фантастика!

- А еще наши – Кашпур, Хотиненко, Золотухин, Усатова...

- С Ниной я достаточно коротко знаком, поскольку работал в БДТ (Большой драматический театр имени Г.Товстоногова. – Прим. авт.)...

- ...и Роберт Рождественский у нас родился. У вас в репертуаре есть песни на его стихи?

- Я пою «Эхо любви». Не могу сказать, что я с Рождественским совпадаю. А вот с романсом я совпадаю на все сто. Даже не надо прикладывать никаких усилий, нужно просто соответствовать этому языку, и все. С французской песней – хотя я никакого родственного отношения к Франции не имею – настолько совпадаю, что надо лишь хорошо по-французски слова произносить, чтоб не было стыдно. Мелодика языка, построение фраз и тем – все это настолько мое, что текст выучил и пою. С итальянскими песнями так же. А вот, например, громадная часть культуры двадцатого столетия – песни американские, английские (особенно после тотальной победы электронных инструментов) – это вообще не мое.

- А что-нибудь из репертуара «Битлз»; вроде «Мишель», «Герлз»?..

- Очень далеко, очень. Подростки на гитаре могут лучше исполнить эти песни – по душевному откровению. Артист, выходящий один на сцену, должен открываться публике настолько, чтобы случилось чудо совершенно нового откровения. Это может быть песня, спетая гениальными Эдит Пиаф или Шарлем Азнавуром, но!.. Сегодня вышел артист на сцену, и эта песня прозвучала как будто впервые.

Хоть у меня и имперское отношение к песне – то есть, я присваиваю все, что мне близко, – но все-таки ума хватает какие-то вещи не исполнять, которые не мои совсем.

- Вы часто в интервью говорите о своей творческой независимости. А Вертинского в вузе как бы «против своей воли» стали петь...

- Да, действительно, песни Вертинского я взял по заданию педагогов. И это единственный случай, когда я работал над материалом, который мне не показался интересным с первого прослушивания. Но спасибо учителям: мне тогда было 18 лет – они, конечно, видели гораздо больше, чем я тогда мог видеть.

Если бы тогда были доступны записи Александра Николаевича, сделанные в то время, когда он обладал другими вокальными возможностями, я, может быть, иначе бы отнесся к заданию. А в моем распоряжении имелись только пластинки, выпущенные уже в советское время старым человеком, который сознательно иронизировал над собой для того, чтобы спастись от кошмара, его окружающего. Этот кошмар он судил своими песнями, вроде бы улыбаясь и усмехаясь. У него есть такое: «над собою над самим подтрунивая». На самом деле в его подтрунивании много горького. Все это и вызывало у меня, юного, антипатию. И также манера Вертинского – а я тогда еще не мог отличать манеру от манерности. У Вертинского это его природа. На эти грабли наступают постоянно те, кто исполняет его песни. Они делают очень глупо: копируют манеру и в результате становятся неинтересны. А суть этих песен – мечта о красоте, мечта о счастье.

Как в замечательной итальянской «Песне за два сольди». Я в нее влюбился, когда услышал. Это потрясающе, вдумайтесь: знаменитый певец мечтает вернуться на улицу своей юности, где поют мечту о счастье. Это можно сделать девизом всего, что я делаю. И у Вертинского это есть, есть во всей хорошей песне начала двадцатого столетия.

СООТВЕТСТВЕННО ДАРУ

- Этот год на Алтае – Год Шукшина. Близко ли вам его творчество – художественные произведения, актерские, режиссерские работы?

- О Шукшине мне говорить достаточно сложно. Почему? Я однозначно воспринимаю его как одно из величайших событий в отечественной культуре второй половины двадцатого века. Отношусь к нему с колоссальным уважением, сказал бы «с любовью», если бы имел на это внутреннее право. Я говорю очень искренне сейчас.

Если коснуться его литературного творчества, я скажу банальность: Шукшин – великий писатель. В институте, кстати, мы работали над его рассказами (это было задание по сценической речи). Готовили в обязательном порядке и этюды из его произведений. У некоторых ребят это вылилось в большие серьезные вещи. По роману «Я пришел дать вам волю» один из моих сокурсников сделал замечательную работу, включив песни Валерия Гаврилина из цикла «Перезвоны».

Но характер, темперамент, мощь, могучесть Шукшина для меня недоступны. То есть, если вдруг при каких-то обстоятельствах ровесниками мы где-нибудь встретились бы, вполне возможно, подружились бы. Но не скажу, что я могу слиться с его героями, с его творчеством, с его манерой. Я говорю сейчас очень серьезные вещи, а не просто констатирую: великий писатель, гениальный актер, прекрасный режиссер. Мощная фигура, очень русская. Я думаю, что мне не хватило бы сил – не душевных, их хватило бы! – физических что-то сделать в его произведениях.

СТАРЫЕ ПЕСНИ ЛУЧШЕ

- Знаю, что вы читаете церковную литературу...

- Есть необходимость дать работу душе, а есть необходимость дать пищу духу. Это очень разные вещи. Душа требует – в моем, по крайней мере, случае – и хорошей книги, и хорошего спектакля, и концерта, и фильма. Но грани, за которые нельзя переходить, в современном искусстве растоптаны, стерты. Как правило, герой литературы ныне – человек заведомо больной. И я очень утомился от этих постоянно больных субъектов. Во-вторых, современная литература – это, как правило, демонстрация себя, автора. Мир его тоже искореженный, нездоровый, опять по тем же самым причинам. Духовные запросы (они повыше душевных), которая задает современная литература, из-за отсутствия этих границ настолько приземленные, банальные, что, как правило, это пошлые запросы.

На все то, что мучает современного автора, – его «я», его желания, его самость, давным-давно даны ответы. Мало того, они даны и гениальными людьми, даны даже в откровении божественном. Есть ответы на вопросы, которые ставит современная литература, в религии – прекрасные, замечательные, гениальные.

ВОЙНА ПРОТИВ КУЛЬТУРЫ

- В одном из ваших интервью прочитала, что вы мечтаете создать музыкальный театр.

- На бумаге он уже существует целых пять лет, но... Я убедился, насколько власть имущим и деньги имущим безразлична сфера моих интересов. Абсолютно! Театр невозможно вынести на своих плечах. Для театра необходимо (это камень, о который споткнешься и разобьешься!) громадное финансирование.

У меня на концерте есть то, что всегда выручит, даже если нет декораций: музыка, талант, мастерство. В театре это не-воз-мож-но! Должны быть площадка, декорации, освещение – это все стоит совершенно безумных денег. И артистам, техническому персоналу нужно заработать хотя бы на хлеб. В результате получается, что... это были мечты. Сейчас не состоялось, значит, было не нужно. Может остаться и несбыточной мечтой.

Еще из разряда грустных размышлений... Два курса мне удалось выпустить в театральном институте – это были фактически готовые труппы. А взять наш выпуск (ЛГИТМиКа 1990 года. – Прим. авт.): выпускной спектакль «Двенадцатая ночь» пользовался такой оглушительной популярностью, что с милицией охраняли театр, когда он шел! Это тоже не было интересно для людей, которые могли помочь. Я никому сейчас не пеняю и ни на кого не ругаюсь (смеется). Вечная проблема, особенно в нашем Отечестве с 1917 года: часто люди приходят во власть, чтобы реализовать свои личные амбиции, сделать карьеру. А власть, в первую очередь, – это обязанность...

- Как складывается судьба ваших учеников?

- О них нельзя говорить как о «свершившихся», они еще очень молоды. На моем курсе учились Зара, Наташа Терехова. Кстати, даже ребят из последнего выпуска в сериалах то там, то там видишь...

Хотя личное мое отношение к сериалам, к программам «Две звезды», «Фабрика звезд"»не просто негативное. Я считаю – эти вещи как раз из разряда культурной катастрофы. Ребятам же приходится принимать в этом участие, иначе они действительно никуда не попадут. Остается одна надежда: то, что они слышали от педагогов на занятиях, когда-нибудь в них все-таки проявится и даст возможность сделать правильный окончательный выбор.

- Сможем ли мы вас снова увидеть на телеэкране?

- На телевидении я был нанятый работник: решили, что другая ведущая лучше. Я сохранил хорошие отношения с коллективом, который там трудится. Понимаю, что далеко не все (почти ничего!) в воле людей, которые работают на ТВ. Слава богу, почти целый сезон можно было говорить о романсе языком романса. Почти сезон можно было рассуждать о главном в романсе – красоте, искренности, чистоте.

Здорово, что это было. Спасибо людям, которые предоставили такую возможность. А будет или нет?.. Нужно – значит, будет. Просто никогда не было никому. Я думаю, что и у людей, которые говорят об адюльтерах и романах, тоже есть свои какие-то внутренние боли и переживания.

ЭТО ЕСТЬ И У МЕНЯ

- Что слушать молодым? Что им порекомендовать?

- Не запрещайте ничего, что талантливо. Нельзя, отталкиваясь от своего вкуса, что-то запрещать. Что касается совсем юных людей, подростков, нельзя, конечно, чтобы они слушали гадости, то, что растлевает душу.

Мы многое очень серьезно воспринимаем. А ведь если западные рок-н-ролльщики рядятся в восставших из ада, то для них это на самом деле лишь театр, игра. Порой начинаешь говорить с зарубежным исполнителем серьезно, а он тебе: «Ты сумасшедший! Это все ваше русское восприятие...»

А что слушать? Это вопрос вкуса. Человек выбирает то, что ему нравится. Если молодому человеку не нравится Елена Камбурова, то он не станет ее слушать. Будешь заставлять – исказишь отношение к потрясающе талантливому миру. Камбурова не просто артистка – целый мир. Когда-нибудь, если вам дорого это имя, ваш ребенок, безусловно, тоже к нему придет. Просто войдет через другую дверь.

А вкус – и к музыке, и к слову – надо воспитывать. Если молодой человек будет знаком не просто по школьной программе, а серьезно – с Пушкиным, Лермонтовым, Моцартом, Чайковским, Бетховеном, он выберет. Но если он ничего, кроме телевизора, не видел, не слышал...

Я не вправе давать советы никому, но думаю, что вкус просто нужно воспитывать.

О ТЕАТРЕ И РАВНОВЕСИИ В ДУШЕ

- Много лет я говорю, в принципе, одни и те же вещи, не интересен для летучего репортажа. Ничего не изменилось в смысле идейном, но я стал более толерантным – это опыт жизненный. Я согласился преподавать в театральной академии, хотя у меня очень сложное внутреннее отношение к театру, который корежит человека, ломает его жизнь – не в смысле трагическом (хотя бывает и так), а под себя. Но я очень хорошо знаю, что есть люди, которые родились для того, чтобы быть в театре. В этом их человеческое дело – нести разумное, доброе, вечное. Беда, что в театре очень много людей, которые для этого не предназначены.

Тем не менее, как это ни парадоксально, в наше время театр – одно из самых честных занятий. Поскольку актер изначально выходит играть. Он говорит: «Я играю!» А политики, экономисты, бизнесмены, военные даже сейчас играют в страшные игры, играют жизнями людей, но говорят: «Нет, я – политик (военный, бизнесмен)». Поэтому актеры оказываются одними из самых честных людей. Ситуация уникальная, такой не было ранее. Но парадокс человеческой жизни очень точно вписывается в христианское мировоззрение. И сказано, что многие последние будут первыми. И сказано, что Господь избрал немудрых мира сего для того, чтобы посрамить мудрых. Поэтому очень-очень может все меняться, в наше время – меняться быстро.

Я всем желаю любви и радости. Это от нас и зависит, и не зависит. В одно и то же время и данность, и наши возможности: мы можем идти к этому, стремиться.

P.S.
В заключение Олег Погудин поблагодарил организаторов концерта и зрителей за прекрасный прием.

Справка АП

Олег Погудин родился 22 декабря 1968 года в Ленинграде, учился в музыкальной школе. В 1979-1982 годах был солистом детского хора радио и телевидения. С отличием окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК). В 1990-1993 годах – актер Санкт-Петербургского Академического Большого драматического театра им. А.М. Горького. С 1993 года активно концертирует в России и за рубежом. В его репертуаре - романсы и песни Великой Отечественной войны, русские народные песни и сочинения А.Вертинского. Также певец исполняет песнопения иеромонаха Романа. Лауреат множества и премий, и фестивалей.

В 2004 году Олегу Погудину присвоено звание заслуженного артиста Российской Федерации.

http://www.ap.altairegion.ru/364-09/0.html

(Ссылка прислана из Екатеринбурга)