Душа и творчество — сосуды драгоценные, сосуды сообщающиеся и взаимно питающие друг друга. Понимание этой истины ощущаешь по-особому остро и ясно при каждом соприкосновении с уникальным творчеством певца очень русского, с глубокой православной сутью, одного из лучших выразителей души русского романса, песенной лирики Олега Погудина. В ноябре Заслуженный артист России Олег Евгеньевич Погудин дал очередной концерт в ивановском ЦКиО.

Талант — это всегда тайна, прекрасная и непостижимая, и еще ответственность - за дело, которому служишь, за души доверяющих тебе людей, за данное слово. Несмотря на большое утомление после огромной самоотдачи во время концерта — обещанная встреча с журналистами.
Олег Погудин - истинный петербуржец, воспитанный в высоких традициях нашей культурной столицы. Более того, он — проводник, хранитель и защитник этого уникального культурного наследия.

КОРР.: Олег, безусловно, своей творческой деятельностью Вы оказываете огромную духовную и культурную поддержку родному городу. А Вы принимаете участие в делах петербургской интеллигенции, направленных на предотвращение рыночного наступления на культуру?

О.П. - Вы знаете, участвую тем, что я делаю на сцене. Если придется каким-то другим образом выразить свой протест, я обязательно приму в этом участие, чтобы защитить город, но есть одна существенная деталь. В нынешнем обществе очень жестко проявилась одна горькая черта, присущая вообще русскому человеку. У нас есть прекрасные черты и есть горькие. Это какое-то безразличие к самому драгоценному, что у нас есть. Это касается не только зданий, которые можно уберечь, или попытаться противостоять какому-то рыночному новострою. Может быть, в Петербурге эта трагедия ощущается особенно, потому что историко-архитектурный ансамбль города до сих пор сохранился. Его не смогли уничтожить так варварски, как в Москве. Я не знаю, как в Иванове, но практически во всех городах Отечества богатый, сытый, наглый бизнес лезет в центр города и разрушает старое. Это беда не только Петербурга.

КОРР.: Это общая беда нашего государства, сегодняшней жизни общества.

О.П.- Мне кажется, сейчас самое главное — говорить вот о таких вещах, говорить о том, что нельзя быть безразличными. Но нельзя говорить об этом площадным языком, плакатным, поскольку за эти прошедшие двадцать лет мы привыкли к тому, что мы много говорим, и громко говорим, и, к сожалению, нечистоплотные и безразличные власть имущие привыкли к тому, что шумят, кричат, как у Грибоедова - «Шумим, шумим!» И ничего из этого не происходит. И не выйдет, я опять вернусь к тому, что, если не возникнет тот момент, когда надо идти на «баррикады». Но такого момента мне очень не хочется.

КОРР.: А что же Вы предлагаете?

О.П. - Даже власть имущим, даже толстосумам пытаться рассказать о чем-то глубоком, настоящем, искреннем. Это необходимость, это работа таких людей, как я, потому что на «баррикадах» от меня мало толку. А в разговоре - напоминании о самом главном толк какой-то есть. Это благодаря таланту, который достался. Я могу говорить о чем-то так, что мне могут доверять. Другое дело, что некоторые не будут слушать. Другое дело, что некоторые уже не способны слышать. Мое место все-таки здесь. Вы знаете, сказано о другом, конечно, но очень точно сказано в Священном Писании -«Ваше дело не крестить, а благовестить». Вот это моя работа.
Что касается отношения ко всем задумкам в Петербурге, я уже высказал свое мнение и на телевидении, и в газетах. Боюсь все-таки, что это столкновение не здравого смысла, а... (размышляет)

КОРР.: Простите, можно я добавлю? Это столкновение вечных духовных ценностей и рынка, рыночных, все уродующих отношений. Навязывается рыночный образ жизни.

О.П. - Безусловно. Но все-таки, вопрос решается в сердце каждого человека. И у бизнесменов, в частности, у тех, кто хочет построить в Петербурге «Газпромсити», тоже есть сердца, память, есть любимые люди. И в то же время у них есть что-то, что позволяет им вести себя, не хочу употребить слово «нагло», вести себя так самоуверенно по отношению к городу, который всегда являлся образцом не только отечественной, но и мировой культуры. Мне кажется, с ними надо стараться беседовать.

КОРР: Простите, Олег, я перебью. Вы полагаете, что в отстаивании культурных ценностей нужен диалог с властью, с власть имущими, но если диалога не получается, потому что решающим аргументом все равно остаются деньги. Деньги, прибыль для них — фетиш.

О.П. - Я не сказал с властью. Я сказал с людьми, власть имущими и деньги имущими.
КОРР.: Если все аргументы, все возможные меры исчерпаны, что остается? Память подсказывает слова пророка Давида - «Удались от зла, и сотвори благо».

О.П. - «Уклоняйся от зла, и твори благо...» Я говорил все-таки о себе, о своей конкретной ситуации. У меня, милостью Божией, есть все-таки свободный выбор пути. Вы говорите о безвыходной ситуации. Я могу лишь сказать, что я скорблю по поводу общего упадка культуры и духовности. Я это наблюдаю точно так же, как и Вы. На мой взгляд, противостоять этому вот такой же прямой силой не-воз-мож-но! Есть такое понятие, как смирение, всякое зло, да и всякий грех побеждается только смирением. Были времена тяжелее, когда за такой разговор, какой мы ведем, можно было поплатиться и своей жизнью, и жизнью своих близких.

Добавлю, что касается падения духовного уровня, утраты нравственности, мне кажется, здесь есть необходимая вещь — в любой ситуации надо свидетельствовать о благе, о добре, о духовном, о настоящих ценностях. И бывают совершенно чудесные ситуации, когда кажется чье-то совершенно «бронированное» сердце, заскорузлые души вдруг открываются на какие-то вещи. Но... Очень важное здесь обстоятельство — здесь нельзя бороться за себя, даже если ты уверен, что то, что ты отстаиваешь, бесконечно дорого, нельзя в этом бороться за себя. Нужно бороться за то, что ты отстаиваешь. А разделить себя с этим иногда очень трудно. Артисту, например, почти вообще невозможно. Я иногда ловлю себя на том, что я борюсь за что-то или желаю победы чему-то настоящему, ценному, высокому, где-то к этому все-таки примешивается свое, личное. И если заглянуть в себя, то можно увидеть столько беды, что сразу перестаешь — как сказать? - злиться на тех, кто творит безобразие. Ты понимаешь, что к ним тоже есть какой-то ключ.
Для меня страшнее другое. Страшнее безразличие в обществе. Вот Вы сказали, что настоящая культура, духовно-просветительские СМИ поглощаются попсой, коммерцией, рекламой. Но, посмотрите, залы на «попсовых» артистов заполнены. Да, они мелькают, как бабочки, сходят через полгода — год. Их никто уже не помнит, но появляются новые, и залы вновь полные. Что это значит? Значит, что люди, которые живут трудно, они все равно тратят на это свои деньги. Почему такое происходит? Да, можно сказать, средства массовой информации виноваты.

КОРР.: Да, потому что велик прессинг бескультурья.

О.П. - Безусловно, но человек все равно совершает выбор сам. Если он тратит свое последнее на то, что ему вообще лучше не видеть, беда в этом человеке.

КОРР.: Олег, хочется переключить разговор на более радостную тему — о творчестве. В этом — 2010 -ом году, который заявлен, как Год Франции в России, и соответственно Год российской русской культуры во Франции, Вы подарили своим слушателям великолепную Французскую программу. Она прозвучала в июле в Центре оперного пения Галины Вишневской. А в декабре уже во Франции в городе Грама, что неподалеку от Тулузы, прозвучит «Русский романс». Что Вас связывает с этим городом?

О.П. - Хочу сказать, что это две не соединенные программы. С этим городом меня ничто не связывает. Это приглашение — личная инициатива нашей соотечественницы, которая живет там уже достаточно долгое время. Эта идея показалась достаточно интересной. А познакомились мы в июне на концерте в Берлине. Возникла эта идея, на которую я с радостью откликнулся. Ну, а дальше посмотрим, что будет. Франция мне очень нравится. Говорю об этом в спокойном тоне, но, тем не менее, я этой страной очарован и очень давно. Поэтому путешествие по ней, особенно в такие области, куда сам не всегда поедешь, это очень интересно.

КОРР.: У меня еще один вопрос, относящийся к программе «Европейская песня». Вопрос достаточно личный, субъективный. Иногда возникает возможно и неправедное ревнивое чувство к этой части Вашего обширнейшего репертуара. Потому что Вы очень русский певец и Ваше глубокое внутреннее содержание по-особому проявляется в русском романсе, вообще в русском репертуаре, а зарубежные песни как бы несколько умаляют эту суть, не соответствуют ей. Исключение, пожалуй, опять же это мое мнение, составляют песни великой Эдит Пиаф, с которой, как мне кажется, у Вас особое сродство, если говорить о драматизме, глубине исполнения, сценической самоотдаче.

О.П. - Мы опять впадаем в дискуссию, а у нас немного времени. Вопрос этот можно развернуть. Самое главное, что культура русской песни в таком виде, в каком мы ее сейчас ценим, она настолько кровно связана с европейской музыкой, что без нее русскую песню вообразить невозможно. Глинка получил образование в Германии. В его песенной лирике очень ощутимо немецкое влияние. Русский романс свою мелодическую, гармоническую структуру во многом унаследовал из французской песни. Благодаря эмигрантам после Французской революции, которые вошли в нашу культуру. Что говорить, Пушкин написал свои первые стихи по-французски.
Мне кажется ревновать здесь просто нелепо, а то, что я, безусловно, раскрываюсь в русском материале в разы больше, это совершенно нормально. Я же русский артист. И европейская песня в моем репертуаре — это одна из граней моего творчества, которая подчеркивает сверкание главного. А главное, конечно, русская песня, романс, как вариант русской песни. Причин для ревности здесь не должно быть.

КОРР.: Конечно, вопрос был с некоторой долей шутки, но... Опять же повторю — Посвящение Году Франции было великолепное. Услышим ли мы повторение этой программы?

О.П. - Да, ситуативно, когда этому будет необходимость, да, будем стараться.

В заключение я хочу сказать, что лирический певец он в своем роде поэт. Можно сказать, что это поэт, который говорит чужими стихами. А поэт он всегда раскрывается лучше в обстоятельствах сложных. Поэтому вздыхать, что нет никакой поддержки со стороны властей, это неправильно. Потому что для поэтического настроения, для поэтического пути какие-то испытания необходимы. Другое дело, что однозначно на власти лежит ответственность за сохранение отечественной культуры. А эту ответственность власть, к сожалению, в последнее время на себя не принимает. Но это не мое занятие — разговаривать о власти. Мое занятие — говорить о человеческой душе, человеческом сердце. Пока это удается, и слава Богу.

КОРР.: Спасибо Вам огромное, Олег.

Беседовала Татьяна Аввакумова

(интервью прислано Т. Аввакумовой - В.)