Его встретили прекрасно. Он был прост, даже очень прост. В общем, пел хорошо, но за сценой дико. Когда она в финале I акта брала последнюю ноту, то прежде чем начать, она посмотрела на сцену, где он стоял, а потом уже начала. С такта она сбивается здорово, когда его нет на сцене.

II акт. Пел хорошо, бегал, вначале играл так же, но потом во время сцены с Жермоном: «Ах, оставьте со своими пустыми фразами, я и так все знаю, что вы скажете», когда нашел письмо Флоры – радость, что можно отомстить. Бурлак страшно хрипел. Масленникова была очень неподвижна, не рыдала, вообще не плакала. В глазах – затаившийся ужас. Очень резко бросилась к Жермону «Альфред, вы скажите, что…». Сцена «Альфред мой, ты любишь» - классическая. «Прощай» тоже очень хорошо у нее вышло. Ручки он ей уже не рисковал целовать на весь зал. Проучили его хорошо. Вызывали много, кричали им обоим одинаково. Ему, конечно, немного больше.

III акт. Он паясничал и дурачился. Пел плохо, очень много кричал в сцене «Что сказать вы мне желали». «Эту женщину вы знали» - тоже плохо. Как-то крикливо, шумливо, по-бобковски. «Альфред, Альфред мой» у него вышло классически. Он не повернулся и не прошел, а как-то весь сжался и закрыл глаза руками. Это вышло более реально. Вообще, играл сносно, но я ничего не почувствовала.

IV акт. Она, конечно, хороша. Вообще, у них все было очень хорошо. Прекрасно кинулись друг к другу, однако он встал на колени плохо, не бросился, а встал. «Край мы покинем» - очень хорошо. «Счастье» вообще у него получилось классическим. Настоящее, неподдельное «Край мы покинем» он пел не сидя, а полустоя, опираясь одной ногой на кресло. Пели они хорошо, более слитно, чем раньше. Спеваются понемножку. Горе вначале у него было неважное, потом ничего. «Врача скорее» - резкое и вызвало смех. Они не целовались, а только он положил ее голову на плечо и обнял ее. Боится. Научен горьким опытом.
Умерла она прекрасно. Он отошел от нее, и она упала на него так, что он еле удержал ее, потом уже опустил на пол.

В самом финале он был прекрасен. Он похудел к IV акту. Но во II он был просто невозможен с этим бантом (неразборчиво), как у ребенка. Толстый, маленький, несмотря на то, что каблуки.

Вызывали много. Кричали сильно, но ему больше. Букет бросили один слева. Бурлак поднял и отдал ей. Она взяла. Букет хороший – розы белые и красные с зеленью. Бурлак скоро ушел. Они выходили вместе, он ее выводил. Она сияла, он кланялся и улыбался много. Что с ним такое? Раньше он стоял и никуда не смотрел, а теперь улыбается. Удивляюсь!