Присвоение певцу Николаю Баскову звания народного артиста России есть продолжение 150-летней политики государства в области массового искусства.
Под словами «народная культура» у нас давно уже понимается некий эрзац, навязываемый народу – в качестве его культуры. Забава эта старинная: еще в ХIХ веке писатель Ушинский, например, занимался адаптацией русских народных сказок: заменял в них «плохие» финалы на «хорошие» (как в сказке «Теремок»). Попутно брались и за песни; русские народные – настоящие, примерно ХII-ХIII веков – казались просветителям, опять же, слишком жестокими и натуралистичными, и их заменили на безобидные «во поле березки» и «калинки-малинки».

Так «слишком народная культура» подменялась псевдонародной: власть и интеллигенция все время переверстывали, «апгрейдили» ее: одни – для внутренних российских нужд, другие – под общечеловеческие ценности. Часто – с искренним желанием сделать народ «добрее», «любезнее», «культурнее» и т. д. В советские годы принципы этой эрзац-культуры ничуть не изменились – просто в ушах у нее повисли дополнительные идеологические сережки. На службе у этой культуры состояли в советские годы целые полки ряженых – целые ансамбли песен и плясок, а также отдельные выдающиеся исполнители.

Николай Басков есть в своем роде вершина эрзац-культуры – он вобрал в себя всё самое сочное от каждой эпохи «окультуривания народа». Одновременно он очень точно соответствует массовым представлениям о прекрасном. Например, принципам застольного этикета: кто поет громче, кто «дольше тянет» – тот и поет лучше. Также Басков воплотил ждановскую мечту о стирании границ между академической культурой и народной, заручившись поддержкой всех: и народа, и партии с правительством, и Монсеррат Кабалье.

Как речь говорящего и письмо пишущего, так же и свойства голоса певца: сила, высота, благозвучность, подвижность, а в особенности тембр (неповторимая индивидуальная окраска) и тон (эмоционально-экспрессивная окрашенность голоса) – саморазоблачительны, они могут рассказать о человеке очень многое. Речь в данном случае не о способности брать столько-то октав, а о том, какие культурные ассоциации этот голос вызывает.

Тон голоса Баскова – очень интересный материал для исследования. Первая ассоциация – с голосами теледикторов советского времени. Наум Коржавин писал, что дикторов Гостелерадио отбирали, кроме прочих критериев, по «степени задушевности в голосе». Об успехах надо было не просто говорить – нужно было петь! Создавать атмосферу непрекращающегося, струящегося информационного счастья. Эта «задушевность» в голосе у Баскова – врожденная, она заложена как бы самой природой. Этот голос словно бы учел все поправки, пожелания, требования и чаяния всех цензурных комиссий за все 70 лет советской власти.

Он своего рода реинкарнация идеального советского голоса, такая, в духе Сорокина, биологическая разработка «Мистер стопроцентная задушевность». О таком свойстве многие мечтали, но никому не удавалось его достичь в чистом, беспримесном виде (по-видимому, это за гранью человеческих возможностей). Даже у самых «государственных голосов» – Кобзон, Лещенко, Зыкина – всегда было «второе дно»: подразумеваемое, нюансы, оттенки, которые они голосом умели передавать. У Баскова нет «второго дна», нет нюансов: он как-то умудряется всё петь одинаково задушевно.

Кобзона за глаза обидно называли «граммофоном» (за то, что он мог петь любой репертуар: и «Мурку», и про комсомол, и про Россию, и про войну). Казалось, что Басков с его манерой не сможет быть убедителен ни в одном жанре в ХХI веке, но очень быстро выяснилось, что именно таким голосом сегодня и можно петь всё: и попсу, и патриотическое, и Онегина.

Басков наилучшим образом воплощает народное представление о певце – не об оперном или эстрадном, а вообще о Певце как о некоем былинном герое (фото: Сергей Иванов/ВЗГЛЯД)
Между тем это и есть – подлинный «голос новой России»: если бы я был телепатом-пришельцем из другой цивилизации, мне достаточно было бы услышать голос Баскова, чтобы понять всё про последние 15 лет существования страны. Для разрозненного и отчужденного как никогда народа самым приемлемым вариантом массового искусства является самый «кокошный», самый вымороченный, самый лубочный стиль – потому что всем пофигу, а поскольку внешние приличия соблюдаются, претензий ни у кого нет. Это все равно как нарумяненные девки лужковской Москвы, которых выгоняют в праздники с караваями символизировать «тепло столицы» – при гнетущем холоде и отчужденности самой столицы.

Вот и в голосе у Баскова ничего нет «внутри», в его голосе нет души – при явном, настырном, неотступном желании внушить нам, что весь он только из «души» и состоит.

Причем Басков маскирует это внутреннее бездушие каким-то чрезмерным внешним «теплом» (пафос – слишком скупое определение в данном случае: оно не передает всей прелести). У кого-то он тщательно скопировал эту «теплоту души»: то ли у советских артистов, то ли у коммивояжеров. Он как-то догадался, что именно это рекламное «тепло» и «добро» и является единственным приемлемым для сегодняшнего общества вариантом – за неимением настоящих. В его тоне слышатся и отголоски рекламы – с ее соками добрыми и богатырскими пивами, и «мы отбираем только лучшие зерна – для вас!», и «абонент не отвечает, перезвоните позднее» в мобильных телефонах… В общем, это в полной мере собирательный голос – из интонаций, манер, вообще, из всей палитры звуков 2000-х.

Зато Басков наилучшим образом воплощает народное представление о певце – не об оперном или эстрадном, а вообще о Певце как о некоем былинном герое, типа Микулы Селяниновича. Он поет не потому, что не может не петь, – он поет, не задумываясь, как птица. Если он задумается, он тотчас же превратится в мерцающее облако. Впрочем, нет: он превратится, конечно же, в конфетти. В блестки.

«Душевность» манеры Баскова сравнима с «душевностью» рекламных агентов. В том, как они улыбаются, нет, как говорится, «ничего личного» – это такая работа, но поскольку «душевность» у Баскова обнаруживается во всем, в каждом жесте – ее уже очень трудно отделить от самого Баскова. Можно было бы сказать – маска, но это даже не маска. Маска есть у того, кто притворяется другим, а Баскову, условно говоря, нечем притворяться. Он – всё и одновременно ничто: он растворяется во всем и поглощает всё. Искренен ли Басков как певец? Можно ответить так: он неискренен до такой степени, что его неискренность перестает быть заметной.
Тон Баскова интересен и своей «дайджестивностью»: он – словно выжимка, подборка всех распространенных звуковых ассоциаций, выражающих «русскость». Для моей бабушки, например, которая живет вдали от России и которая скучает по России, – для нее Басков является единственным связующим звеном со всеми знаками русской культуры сразу. Знаком духа, знаком широты, знаком академизма, знаком некоторой народной игривости и в то же время серьезности, знаком вечной жалости и знаком беспечной радости – и все это вместе является единственным воплощением, осуществлением России. Причем России идеальной, такой, какой она предстает только на расстоянии – без заусенцев, без боли, с сахарной пудрой.

Голос Баскова вобрал в себя эти знаки с такой прилежностью, довел эту «узнаваемость» до такого совершенства, что в нем не осталось ничего не то что «своего» (Басков как продукт постмодерна не имеет ничего своего по определению, он весь состоит из чужого) – в нем нет также и ничего «лишнего», никакой даже «ошибки», никакой родинки или шрамика нет.

Именно это его стремление к идеальной узнаваемости и мешает ему стать полноценной оперной звездой – оперной личностью. Зато на эстраде Басков прижился очень хорошо. Он, без шуток, является идеалом для эстрады.

Благодаря своим врожденным и приобретенным способностям Басков может стать главным патриотическим голосом страны – компромиссным вариантом между, допустим, Хворостовским (который слишком сложен для масс) и, скажем, группой «Любэ» (которая хороша для внутреннего пользования; а вот Баскова не стыдно и за границей показать). В эстраде, судя по всему, наступают новые 1970-е – когда даже патриотическому дискурсу нельзя отдаваться слишком, когда ничему нельзя отдаваться целиком. Басков удачнее всех подходит для этой роли: в нем есть и необходимый запас академизма, он коммуникабелен, он органично чувствует себя и в общении с народом, и с властью; наконец, он, не жалея, раздает свой голос людям – что ценилось в России всегда не меньше таланта.

Присвоение ему звания народного артиста – вполне естественное продолжение традиций «культуры для народа». Петь опять будем стоя.

http://www.vz.ru/columns/2009/5/14/286392.html

Басков стал народным артистом России
12 мая 2009 13:58

Президент РФ Дмитрий Медведев присвоил популярному певцу Николаю Баскову звание народного артиста РФ. Об этом говорится в указе, опубликованном на сайте Кремля.
Согласно документу, звание присвоено «за большие заслуги в области музыкального искусства».

Николай Басков родился 15 октября 1976 года в Москве. В 2001 году закончил Российскую Академию Музыки имени Гнесиных по классу камерного и оперного пения (класс В.Левко и В. Щербакова) и поступил в аспирантуру Московской Государственной Консерватории имени П.И. Чайковского (по классу П.Скусниченко), которую закончил в 2003 году с золотой медалью.

В 1998 году он получил предложение исполнить партию Ленского в опере Большого театра «Евгений Онегин» и стал самым молодым исполнителем этой роли. Исполнял также партии Владимира Игоревича в «Князе Игоре» Бородина, Юродивого в «Борисе Годунове» Мусоргского, Измаила в «Набукко» Верди, Альфреда в «Травиате» Верди, Спакоса в «Клеопатре» Массне, Каварадосси в «Тоске» Пуччини и других.

В 2000 году произошла встреча Баскова с легендой мировой оперы Монтсеррат Кабалье. После ряда совместных выступлений она предложила регулярные занятия по усовершенствованию вокальной техники. Их голоса звучали на прославленных оперных сценах Испании, Италии, Германии, Швейцарии и других странах мира.

Максим Кононенко, публицист:

Колю можно только поздравить. Я думаю, что это вполне заслуженное звание. Я, честно говоря, не очень понимаю, что эти звания теперь дают. При советской власти они давали концертные ставки, а теперь не очень понятно. Ни в одной стране мира такого больше нет – звание, присуждаемое президентом артисту.

Но Коля Басков действительно народный артист. С этим ничего не поделаешь и с этим не поспоришь. Он молодец. Я очень ценю его самоиронию. Он относится к себе и к тому, что он делает, с большим юмором. Так что можно только поздравить.

На самом деле большинство артистов сами прилагают какие-то усилия для того, чтобы им это звание дали, то есть, как говорится, «хлопочут». Сейчас уже нет никаких организаций, которые делали бы представление на звание, как это было раньше, при советской власти. Но, тем не менее, кто-то президенту бумагу принёс – вот, давайте дадим Коле Баскову звание. И вот сейчас, в современное время, эти бумаги с представлениями на звание инициируют сами артисты, которым зачем-то нужно это звание. Не знаю зачем, это тайна.
У Коли Баскова большая длинная бобровая шуба, он одевается как Фёдор Шаляпин. Теперь ему, видимо, нужно звание народного артиста. Это как дорогая машина, приблизительно то же самое. Максим Галкин ездит то ли на «Роллс-Ройсе», то ли на «Бентли». Это глупая машина, но очень роскошная. В современной действительно звание народного или заслуженного артиста – это то же самое, что «Роллс-Ройс». Такие понты.

Но артисту нужны понты. Он должен одеваться в блестящую одежду и сверкать. В этом как бы суть. Так что поздравляю Колю Баскова ещё раз.

Фото: ИТАР-ТАСС
http://www.actualcomment.ru/news/2877.html